Карен Рэнни - Шотландская любовь

– Планов?

– Он собирается безотлагательно установить котел. И еще такое приспособление, как у них в Нью-Йорке. Лифт называется, – медленно проговорила Хелен. – Платформа, которая поднимает и опускает людей с этажа на этаж. Он говорит, это существенно облегчит ему жизнь.

Шона посмотрела на кухарку и села на одну из лавок у стола.

– Значит, он всерьез вознамерился купить Гэрлох?

Хелен посмотрела на нее как-то странно:

– Ну конечно. Иначе зачем бы он проделал весь этот путь?

Чтобы помучить ее, чтобы посеять в ее сердце надежду и потом погубить. Шона в ответ лишь покачала головой.

– Он ведь даже еще толком не видел замка.

– Очевидно, он восполнит этот пробел после дневного сна.

– Он спит?

А как же эти чертовы лепешки?

– Элизабет настояла на этом. Она такая милая!

Удивительно, но за несколько минут Хелен удалось выяснить больше, чем ей – за целый день.

– Я так полагаю, ты не знаешь, где Фергус?

Хелен покачала головой.

– Тогда давай договоримся, что сегодня после обеда устроим для мистера Лофтуса «большую прогулку».

А до тех пор она постарается отыскать брата. Но Шона не успела выйти из кухни – ее остановила реплика Хелен:

– Мистер Лофтус задал мне весьма странный вопрос. – Хелен поставила поднос на место, на полку, и повернулась к Шоне. – Он интересовался, нет ли у нас привидений.

– И что ты ему ответила?

Хелен слегка устыдилась:

– Знаю, так нельзя, но я сказала, что в каждом шотландском замке непременно водятся привидения. По-моему, ему очень хочется иметь собственное.

Шона молча посмотрела на компаньонку. Может, она слишком долго откладывала этот разговор. Дольше тянуть нельзя. Пришло время открыть Хелен правду.

Глава 11

– Привидения в Гэрлохе есть, – сказала Шона. – И даже не одно, а целых два.

Хелен остолбенела. Шона вздохнула и встала.

– Пойдем.

И она вышла из кухни.

Через несколько минут они с Хелен стояли в пиршественном зале. Сегодня здесь едко пахло скипидаром, льняным маслом и желтым мылом, с которым она накануне отмывала пол.

– В замке обитают два призрака, бан тирэм, что по-гэльски означает плачущая женщина, и волынщик. – Шона улыбнулась. – Я всю жизнь мечтала их увидеть, потому что, согласно легенде, тех из Имри, кому они являются, ждет счастливая жизнь.

– И ты их видела? – вытаращила глаза Хелен.

Шона покачала головой. Сколько ночей она провела, прячась в пиршественном зале, крепко зажмурившись и умоляя хоть одного из духов появиться, – все тщетно. По правде сказать, волынщика ей хотелось увидеть больше, чем плачущую женщину, потому что она не желала подхватить от призрака печальное настроение.

Она воображала, как будет выглядеть призрак волынщика, если он решит все-таки показаться ей; как из аморфной сущности проявится фигура в изумрудно-зеленом килте и белой рубахе, с волынкой на плече и взглядом, устремленным вдаль.

Хелен смотрела на нее и явно вспоминала звуки, которые слышала несколько дней назад. Большинство людей слышали плачущую женщину, но Шоне так и не представился шанс приободрить компаньонку.

– Чушь собачья, – объявила за ее спиной Мириам. – Так у вас говорится, да? У вас, шотландцев, такие меткие сочные обороты!

– Никакая это не чушь.

Шона обернулась к американке.

– Вы должны рассказать это отцу. Вот уж он повеселится.

Мириам сегодня была в новом платье в бело-голубую полоску. Она приблизилась к Шоне, покачивая бедрами, и юбка ее при этом колыхалась от этого гораздо сильнее, чем предписывал этикет.

– Неужели вы сами верите в такие глупости?

– Шотландия – страна гораздо более древняя, нежели Америка, мисс Лофтус, – ответила Шона, после некоторых усилий вновь овладев собой. – Может, через тысячу лет и ваши соотечественники будут чувствовать нечто подобное.

– Сомневаюсь. Никогда не слышала ничего более нелепого. Привидения!

Хелен бросила на Шону предостерегающий взгляд, словно напоминая, что ей не следует игнорировать гостью или говорить Мириам все, что она о ней думает.

Возможно, жизнь ее избаловала: она всегда имела возможность высказать в рамках приличия именно то, что хотела, и тогда, когда хотела, но в этот конкретный момент такой роскоши она себе позволить не могла. Она даже не могла ответить колкостью на колкость.

Шона сдержала раздражение и изобразила улыбку. Она даже без зеркала знала, что улыбка получилась вымученная и фальшивая.

– А вашим призракам понравится, что тут будут жить американцы?

Шона очень опасалась, что привидениям Гэрлоха грядущий отъезд последних представителей клана Имри придется не по вкусу, но если Мириам так скептически настроена, то что ей ответить на подобное заявление? Даже Шона и Фергус относились к призракам с уважением. Этого требовали, конечно, не привидения, а традиция, передававшаяся из поколения в поколение с тех самых пор, как в стенах Гэрлоха в первый раз раздалось горестное пение невидимых волынок.

Шона много раз желала, чтобы этот звук служил неким предупреждением для Имри. Может быть, тогда им удалось бы каким-то образом предотвратить тот злополучный отъезд родителей в Эдинбург или смерть малышки-сестры несколькими годами ранее. Дедушка объяснял, что волынщик играет, только когда сам того хочет. И потому, заслышав отдаленные, слабые звуки волынки она останавливалась, вспоминала тот день и разговор с дедом и размышляла, что же могло вызвать к жизни эту печальную мелодию.

Этого Шона не собиралась рассказывать американцам. Пусть покупают Гэрлох, но ее воспоминания им не заполучить.

Возможно, нужно родиться шотландцем, чтобы это понять. Земля Нагорья пропитана кровью многих поколений. Предки Шоны считали свободу такой важной и необходимой, что с готовностью сражались за нее, гибли за нее и бережно лелеяли мечту о ней в песнях и легендах. Гордый народ восставал против любого гнета, и не важно, кто пытался их завоевать – другой клан, захватчики с севера или англичане.

– Мне очень жаль, что вы не верите, – сказала Шона. – Возможно, когда наши призраки вам явятся, вы поверите.

– Это было бы забавно. Представляю, как буду рассказывать друзьям, что видела шотландское привидение! А призрак будет в килте? И такой же красивый, как ваш друг Гордон?

– Полковник сэр Гордон, – поправила ее Шона.

Хелен предостерегающе покосилась на Мириам, но та только улыбнулась.

Шона же явственно почувствовала, что американка сейчас нанесла ей первый удар.

– Ретивую лошадку загоняют до смерти.