Элизабет Хойт - Герцог полуночи
А его холодность?..
Артемис очень хотелось растопить его холод и превратить в тепло, которое затопило бы их обоих.
Лежа на грязной соломе, Аполло прислушивался к стуку сапог надзирателей. Для обходов было слишком поздно, обитатели этого ужасного места уже получили свой скудный ужин — заплесневелый хлеб и затхлую воду, — и освещение почти везде было погашено. Так что у надзирателей не было абсолютно никакой причины явиться сюда, кроме как ради развлечения.
Аполло вздохнул и, стараясь найти более удобное положение, пошевелился, звякнув при этом цепями. Вчера привели нового обитателя — вероятно, молодую женщину. Устройство камер не позволяло ему видеть соседей, и он видел только камеру, расположенную через проход — напротив его собственной. Ее занимал мужчина, у которого была какая-то кожная болезнь, и кожа его имела поразительное сходство с лишайником на камне.
Накануне новая обитательница пела прямо среди ночи; слова ее песни были совершенно непристойными, однако голос оказался красивым… и при этом каким-то безнадежным. Была ли она действительно сумасшедшей или же просто жертвой родственников или мужа, которым надоела? Впрочем, здесь это не имело значения.
В коридоре появился свет, и тотчас же послышался голос одного из надзирателей.
— Есть у тебя что-нибудь для меня, милашка? — Это был Ридли, здоровенный детина, ужасно подлый.
— Тогда поцелуй нас. — А это был Линч, прихвостень Ридли.
Несомненно, они готовили для нее нечто по-настоящему ужасное. Женщина застонала, тихо и болезненно. И зазвенела цепь, как будто женщина старалась спастись, отодвинувшись подальше.
— Эй! — крикнул Аполло. — Эй, Ридли!
— Заткнись, Килборн! — в ярости рявкнул надзиратель.
— Ты оскорбляешь мои чувства, Ридли, — огрызнулся Аполло. — Почему бы тебе не прийти сюда, чтобы пожелать мне спокойной ночи?
На этот раз никакого ответа. Однако послышался плач женщины, а затем треск рвущейся одежды.
Проклятье!
Когда-то Аполло считал себя светским человеком, джентльменом, хорошо знакомым со страшными грехами, скрывавшимися в глубинах Лондона. Он пил и играл, даже время от времени покупал благосклонность хорошеньких женщин, потому что так проводили время юноши, не занятые учебой в университете и интересующиеся только развлечениями. При этом он был на редкость простодушным и наивным. А потом он попал в Бедлам и узнал, что такое настоящая безнравственность. Здесь существа, называющие себя мужчинами, издевались над теми, кто был слабее их, исключительно ради развлечения — чтобы посмеяться в лицо своим доведенным до отчаяния жертвам.
Он очень много ночей здесь провел, не имея возможности хоть чем-то помочь несчастным. Но, быть может, на этот раз ему удастся отвлечь шакалов от выбранной ими жертвы.
— Эй, Линч, ты отдаешься Ридли? — Аполло придвинулся поближе к двери, насколько позволяли его цепи. — Ведь вы с ним именно этим занимаетесь, когда бездельничаете, вместо того чтобы работать, правда? Тебе это нравится? Держу пари, Линч, ты в восторге от своего любовника.
— Линч, заткни его аристократическую глотку! — прорычал Ридли.
И тотчас же в дверном проеме камеры Аполло появилась приземистая фигура Линча, державшего на плече короткую дубинку.
Аполло усмехнулся и скрестил ноги — как будто сидел в гостиной какой-нибудь светской леди, а не лежал на грязной соломе.
— Добрый день, мистер Линч. Вы очень любезны. Я рад, что вы заглянули. Не выпьете ли со мной чаю? Или вы предпочитаете шоколад?
Линч взревел; он был немногословен, и за него обычно говорил Ридли, так как сам Линч был глуповат, о чем свидетельствовал его узкий скошенный лоб. Линч не стал приближаться — стоя там, куда цепи не позволяли Аполло дотянуться, он замахнулся дубинкой, целясь по ногам узника.
Среди обитателей Бедлама ходили слухи, что дубинка Линча ломает руки и даже ноги, но Аполло был начеку — в последнее мгновение он отдернул ноги.
— О, нет-нет! — рассмеялся он. — Так не получится приятной игры.
Линч обладал одним замечательным качеством — был абсолютно предсказуем. Он сделал еще два безуспешных взмаха, а потом в ярости бросился на узника. Аполло подставил под удар правую руку, тотчас онемевшую до плеча, но зато сумел выбить дубинку из руки надзирателя.
Тот отскочил с громким криком.
А женщина теперь стонала не переставая, стонала мучительно, и от ее жуткого воя у Аполло на затылке зашевелились волосы.
— Рид-ли, о, дорогой Рид-ли! — пропел Аполло сквозь зубы. — Линч сердится. Приходи, приходи и поиграй со мной, милый Рид-ли!
Из соседней камеры донеслось грязное ругательство.
— Эй, Рид-ли! Мы все знаем, какой крохотный у тебя хрен — не можешь найти его без помощи Линча!
«Песня» возымела действие. Тяжелые сапоги загрохотали по коридору, возвещая о приближении Ридли. А затем в поле зрения появился гигант в расстегнутых штанах. У него были огромные руки, широченные мясистые плечи, а между ними — валун головы. Рот надзирателя кривился в ухмылке, и Аполло быстро понял свою ошибку. Оказалось, что Ридли сопровождал Тайн, который не был таким громадным, как Ридли — таких вообще мало, — но который при случае мог быть таким же жестоким.
Тайн и Линч разошлись, готовясь напасть на узника с двух сторон, а Ридли по-прежнему ухмылялся, ожидая, когда его приспешники займут свои позиции.
«Нет уж, ничего у них не выйдет», — сказал себе Аполло.
— Итак, джентльмены, — протянул он, медленно вставая, — признаю, я вел себя неучтиво. Но я не привык к такому количеству гостей в столь позднее время. Ридли, почему бы вам ни отослать своих друзей? Тогда мы могли бы вдвоем все уладить за чашкой чая…
Тайн с Линчем бросились на него одновременно, но Аполло перехватил руку Тайна своей левой рукой, а локтем правой, все еще не действовавшей должным образом, сумел ударить Линча в лицо, отбросив его к стене. Повернувшись вполоборота к Тайну, Аполло ударил его кулаком слева; Тайн пошатнулся, но остался стоять, и Аполло, уже готовившийся повторить удар, внезапно понял грозившую ему опасность — он потерял из виду Ридли.
Увы, было уже поздно — надзиратель дернул Аполло за ноги, он ударился головой о каменный пол и несколько секунд не видел ничего, кроме яркого света. А потом он снова увидел Ридли, все еще державшего в руках цепь, связывавшую ноги Аполло.
Шатаясь и зажимая рукой нос, из которого текла кровь, подошел Линч и ударил Аполло в лицо, затем снова ударил, на сей раз по ребрам. Было больно, но боль была какая-то тупая, и Аполло понимал, что это тревожный признак. Он попытался увернуться, чтобы защитить живот, но Ридли помешал ему, дернув за цепь. Линч, державший свою дубинку, медленно поднимал ее…
