Вернуть Небо - Alexandrine Younger
— Сын, почему не открыл своими ключами?
— Забыл их у отца на квартире, да и неудобно как-то.
— Неудобно на потолке спать, одеяло падает!
— Мам, чего ты начинаешь?
— Разгалделся, ворон! Проходи, разувайся, давно пора было прийти.
— Сразу бы так!
— Не спорь с матерью!..
Ада Борисовна жестом ладони пригласила Космоса за порог, и когда он оказался внутри квартиры, поспешила закрыть входную дверь. Она прислонила руки к щекам сына, вглядываясь в его темно-синие зрачки, которые без особой периодичности радовали её хорошим, однако её мальчик выглядит вполне презентабельно. Лёгкие сероватые круги под глазами уже не считались грехом.
Живём.
— Ма, ну чего ты? Нормальный я, — Космос не разговаривает, а будто бы рапортует матери. — Надеюсь, что дядя Кока надолго застрял в Люксембурге?
— Угадал, застрял. В марте его не жду.
— Сменил товарищ, значит, адвокатскую ниву?
— Космос, Николай Владимирович очень хорошо к тебе относится, имей совесть!
— Чего нет, того нет.
— Тебе нельзя отказать в остроумии…
— Есть в кого, мам!
Ада обняла сына, незримо подавляя в себе неуместные эмоции полнейшей слабости перед судьбой.
Космос — самая большая радость и самое большое горе её жизни. Она давно развелась с его отцом, а позже сама позволила непокорному подростку жить с Холмогоровым, а не с ней и отчимом. И этот жест доброй воли имел самые неблагоприятные последствия. Юрий не смог совладать с вулканом, а Ада невольно стала виновницей положения, в котором новости о сыне узнавала последней. Зато лично от Космоса, который не боялся рассуждать при матери вслух.
Поздно искать виноватых. Всё зависит от самого Космоса. Но, как и всякая любящая мать, Ада Борисовна верила, что многие неурядицы её единственного сына будут побеждены. А она поможет ему, одного не оставит.
— Что-то случилось, сынок? — обычно Кос заезжал к матери, когда собирался уехать из Москвы больше, чем на неделю. — Ты опять на самолёт?
— Нет, — Космос прошел на кухню, соединённую с гостиной, где находился умывальник, — нас и тут неплохо кормят, маман!
— Маман, придумал же! Но тебе бы, в свете последних событий, вообще послать свою камарилью далеко и надолго, — назидательно проговорила Ада, но следующим вопросом перевела тему. — Как Филатовы? Без изменений?
— Хреново, мам. Никакого просвета пока нет, врачей надо других искать, а то одно вещают, — Космос присел на диван, думая, с чего начать собственную шарманку. — Ничего, блин, не меняется, все мозги вымораживают, а особенно другие стороны баррикад…
— Карина? При всём уважении, Космос, но я тебе о ней уже всё поведала. Не дури ей голову, и сам себя не дури!
— Мамк, что за песня новая на старый лад? Чем тебе Карыч не угодила?
— Раньше головой своей надо было думать!
— У меня в голове наполеоновские планы тогда были.
— Были, — неудовлетворительно для себя отмечает Ада, — и все вышли!
— Заладила! Нахер я ещё кому-то нужен?
— Матери ты всегда нужен, — поставив чайник, женщина спешит вытащить из кухонного гарнитура банку с любимым печеньем Космоса, — что-то посерьёзнее есть будешь?
— Нет, только чай!
— Отлично, скоро закипит, — буднично замечает Ада Борисовна, — вот прям как ты…
И вроде бы всем была хороша девочка, подобравшая Космоса на самом изломе, но Ада не могла объяснить причин, по которым категорично считала — ничего из этого союза не выйдет. И не только потому, что Карина Боровицкая — дочь старого приятеля Юрия Ростиславовича.
Максимум, что замечалось за Космосом по отношению к Карине — это добрая привязанность, помноженная на давнее знакомство, и чувство банального удобства близкого существования. С одной стороны, можно было обрадоваться — гостевой брак ничем не обременял сына, а с другой — от души посочувствовать девушке, которая заслуживала чего-то большего, чем скользкий тип, к тому же ведущий борьбу с наркотическим пристрастием. Но если они вместе уже четыре года…
Видит Небо, Ада не препятствует! И не высказывает, что ни Карина, ни прочие мимолётные шашни Космоса не выдерживали сравнения с…
Её несостоявшейся невесткой Ады, фотография которой до сих пор прячется где-то на старом письменном столе Коса в квартире на Ленинском проспекте.
Но история минувшая и болезненная. Не трогать. Взрывоопасно.
Если бы ещё Космос не бередил себя не угасшим помешательством. Для его матери это не было большим секретом…
— Хорошо, Космос, я зря завела эту тему, — Ада разливает кипяток по фарфоровым чашкам, переводя свое настроение в сторону мира и добра, — а ты во всем разберёшься. Старой маме сложно в тебя не верить.
— Мам, ну чего ты? — Космос допускал, что, глядя на Аду Борисовну, женщину сорока восьми лет, никто не верил, что у неё настолько великовозрастный сын.
— Говорю с тобой об обыкновенных вещах, чтобы не забывал.
— Я люблю о таком говорить, если уж по чесноку…
— Тогда меня понимаешь.
— Без дураков!
И если мать сдалась, переставая влиять на Космоса в вопросе его профессиональных занятий (проще остановить на скаку резвую лошадь), то в чем-то не собиралась сдавать позиций. Он знал, кого она попыталась припомнить сегодня, в пользу кого сравнивала всех его пассий. И самое худшее: Холмогоров признавал за Адой Борисовной её абсолютную правоту.
Но лишнее напоминание являлось ключиком к бешенству Космоса. В какие-то закоулки души он никого не пустит, оставляя их тайнами, покрытыми мраком. Занято.
Да и можно ли вернуть Небо?!..
Байховый чай стынет в чашке, Космос развлекает мать разговорами о последнем просмотренном кино и ремонте своего «Мерседеса». Ада делает вид, что увлечена важностью поднятых сыном тем, но в действительности терзает разум другими вопросами.
Почему жизнь складывалась так, а не иначе? Больше настойчивости, а где-то уступчивости, и, может, скомпонуйся оно по-другому? Но поздно пить «Боржоми», когда почки не к чёрту. Надо жить настоящим. Таковы реалии!..
— Приезжай ко мне чаще, — произносит Ада, когда Кос засобирался домой, — правда! Вот так, не дай Бог, конечно, подженишься на ком-то, а я не буду знать! Или ещё что похуже.
— Мам, не выдумывай, — мимолётно бросает Космос, завязывая шнурки на черных лакированных ботинках, — я коллекционирую неудачи, но не чтоб прям сказочный придурок!
— И, Кос, прошу, — более строго продолжает далеко не молодая мать (хоть ей и любили льстить по этому поводу), — береги себя! Это все, что я от тебя, в самом деле, прошу. Ты знаешь, что я от тебя требую, но это задача твоей воли и ответственности. Ещё вопросы?
— У матросов нет вопросов, — в руке Космоса звякнули ключи от машины. — Звони, пиши, если нужно — я на месте. Коке
