В вихре времени - Наталья Алексеевна Добровольская
Было слышно только, как какой-то старичок, который стоял ближе всех, бубнил в густую бороду что-то про то, что «завсегда в такую метель бьет в колокол, чтобы ежели кто заблудился, мог услышать да найти дорогу!» На эти слова Степан, который слез с облучка (кажется, так называлось его сиденье), стал обнимать его и тискать со словами: «Ты-то нас и вывел, Антипушка, ты-то нас и спас!», чем ввел его в еще большее смущение.
Старушка, увидев их, запричитала, захлебываясь в едва сдерживаемых рыданиях:
– Ахти, барыня, что же это! Что с барышней? Жива ли она?
И хотя Наталья видела всех этих людей впервые, она старалась ничему не удивляться, а ответила:
– Жива, жива, только очень плоха! Видно, где-то простыла, в горячке она! Зови кого-нибудь, надо в дом ее срочно нести!
Тут старушка закричала:
– Ванька, Прошка, ироды, где вы есть, бегом сюда, надо барышню в дом отнесть.
Короче, встреча была хоть и бурная, но суетливая, немного бестолковая, и учительнице пришлось невольно всех строить, как своих школьников. Под ее команды прибежали какие-то парни, помогли выйти ей, вынесли Машеньку, и вся компания, сопровождаемая причитаниями старушки, бормотанием Степана, который остался во дворе, чтобы обиходить вместе с Антипом лошадей, и звуками стихающей метели, вошла в дом.
Глава 3
Усадьба и ее обитатели
Наталья невольно осматривала дом, в который попала. Помещение было длинным, вытянутым, комнаты шли друг за другом, как сейчас говорят – «вагончиками», в сторону от центрального входа, составляя анфиладу.
Двери в некоторые комнаты были открыты, что создавало впечатление их бесконечности, но не всегда ощущение уюта, так как, хотя изразцовые печи, встроенные в стены, и были в каждой комнате, тепла они давали не так уж много, да и оно расходилось по всему дому.
Поэтому неудивительно, что все ходили достаточно плотно одетыми, особенно зимой, в «трусах и майке», как современные люди сейчас, при наличии центрального отопления, здесь не побегаешь. И спали недаром в теплых длинных ночных рубашках до пят, а на голову надевали колпаки и чепчики, которые не только согревали, но и предохраняли от попадания в волосы разных насекомых, водившихся даже в домах дворян, не говоря уж о простом народе.
Чувствовалось, что дом старый, деревянный пол, хоть и с красивым узором посередине, уже сильно вытоптан, тканевая обивка стен неяркая, выцветшая, мебель потертая.
В темноте было едва видно, что по углам находятся столы на изогнутых ножках со стульями с такими же дугообразными стойками, небольшие диванчики, на которых, скорее всего, было удобно сидеть, но не очень удобно лежать, а рядом – пуфики и мягкие банкеточки.
Наталья глядела на все, как на музейную обстановку, с которой она была знакома по многочисленным экскурсиям в усадьбы Подмосковья, на которые ездила с детьми, но теперь это были не экспонаты, а действующая мебель, с которой придется знакомиться и обживаться. Но долго задерживаться здесь было некогда, все же это не музей.
В доме было очень много народу, в основном пожилого возраста, но все они или топтались и причитали без пользы, или стояли в ступоре и мало чем могли помочь.
Было видно, что они ждут приказов от «вышестоящего начальства», но будут выполнять их быстро и беспрекословно. Единственное, что немного смущало – Наталья вначале обратилась к ним на «вы» и по имени-отчеству, как привыкла делать, но ввела этим окружающих в полный ступор, ведь к ним всегда обращались на «ты» и просто по имени, и это никого не удивляло – ведь она – барыня, значит, имеет право!
Пришлось ей с порога продолжать распоряжаться, так как старушка, которую звали Лукерьей, оказавшаяся, как она узнала впоследствии, бывшей няней Маши и экономкой-ключницей, ответственной за все припасы в доме, неуловимо похожая на пушкинскую Арину Родионовну, только причитала, да молитвы бормотала, да и от остальных толку было мало.
Наталья Алексеевна вошла в свою привычную учительскую роль и начала раздавать спокойным голосом распоряжения. Заставила перестелить кровать в самой теплой и удобной спальне, которая как раз принадлежала барышне, положить на нее Машу, приказала горничной расшнуровать ей платье, принести побольше чистого белья, полотенец, приготовить воду с уксусом, найти сушеную малину или еще какие-нибудь травы и заварить их, и так далее.
В другой комнате, которая оказалась принадлежащей ей спальней, стояла широкая кровать, с легким, почти прозрачным пологом и балдахином, которые защищали летом от мух и других насекомых.
Тут же были и какие-то сундуки с вещами. Среди всякой одежды, лежащей в них, горничная нашла одеяние типа халата, в которое героиня и переоделась, с трудом сняв свое прежнее платье, еле разобравшись в застежках и юбках, с которыми ей помогла справиться Даша, разбиравшаяся в них гораздо увереннее.
Свет в комнатах и спальне давали люстры, канделябры, жирандоли-подсвечники, на которых по кругу располагались свечи. Стояли они на столе и небольшой печке, которая сейчас уютно потрескивала. Освещение было достаточно яркое, но непривычное для глаз – свечи горели неравномерно, трещали, иногда гасли, издавали довольно своеобразный запах, к которому надо было еще привыкнуть.
Центральной комнатой, как она позже узнала. и в которую вошли сразу по приезде, была гостиная, сама главная и обустроенная комната. Именно в ней стояла вся парадная мебель и проводились приемы. Чтобы гостям было удобно, в гостиной были устроены и специальные «уголки», отделенные от основного помещения высокими растениями в кадках или жардиньерками – специальными полочками для цветов. Тут также стояли ломберные столы для игры в карты, покрытые зеленым сукном, и небольшие изящные столики, на которых были разложены альбомы для стихов, закрытые закладками книги, еще что-то. На стенах были развешаны портреты мужчин и женщин в старинной одежде и напудренных париках – видимо, портреты предков, и картины – чаще всего виды природы.
Были в доме и диванная – комната для отдыха и домашних занятий, кабинет и библиотека – строгие комнаты, отделанные лакированным деревом, со шкафами для книг, бюро и секретерами, бильярдная – специальная комната для игры в бильярд, сейчас закрытые и запущенные, будуар – дамская комната для отдыха и приема друзей. Имелись парадная столовая и буфетная – комната рядом со столовой для хранения дорогой серебряной и фарфоровой посуды, скатертей. В буфетную доставляли готовые блюда из кухни.
Понимала Наталья людей хорошо, только речь их была несколько устаревшей, со многими местными словечками и каким-то неуловимым говором. Что интересно, она
