Где же ты, любовь? - Картленд Барбара

— Скорее всего.

— Думаю, что они выберут вас.

— Вы полагаете?

Майкл был удивлен, что лорд Мельтон так хорошо осведомлен о его планах.

— Дураки будут, если не выберут. Вы именно тот человек, который должен представлять их в парламенте.

— Спасибо.

Лорд Мельтон улыбнулся:

— Вы понимаете, что я имею в виду скорее вашу личность, чем политику.

— Благодарю вас за это.

— Когда услышал, что вы вернулись в Англию, подумал, что вы как раз тот человек, который нужен «Буре». Вы напишете для нас серию статей.

— Не думаю, что смогу это сделать.

— Почему же?

— Начнем с того, что я не писатель и вряд ли кому-либо будет особенно интересно читать мои статьи.

Лорд Мельтон снова улыбнулся:

— Какой вы скромник! Но у вас отличная репутация благодаря вашим подвигам на войне. Кроме того, в Англии нет ни одного школьника, который не знал бы, что вы отказались от Креста Виктории, потому что другие двенадцать человек, которые были с вами, не могли его получить.

— Я не хотел бы, чтобы об этом постоянно твердили.

— Никто и не собирается этого делать. Я просто пытаюсь вам доказать, что публика будет с интересом читать все, что вы напишете. Чтобы быть до конца откровенным, Филдинг, я хочу получить от вас шесть статей и готов заплатить за них сразу же, по сто гиней за каждую. Они должны идти под одним заголовком: «Почему Британия теряет хватку».

На мгновение воцарилась тишина. Затем Майкл решительно встал с кресла.

— Спасибо, лорд Мельтон, было очень любезно с вашей стороны предложить мне сотрудничество с вашей газетой, но я отвечу — нет.

Густые брови лорда Мельтона удивленно поползли вверх.

— Нет?

— Нет!

— Почему?

— Во-первых, как я уже сказал, я не писатель. А во-вторых, мне не нравится тема.

— Это интересно. Большинство людей, я думаю, согласятся с тем, что Британия теряет свою власть над миром.

— Большинство людей не видит дальше своего носа.

— Неужели?

— Лорд Мельтон, можно я буду с вами откровенен?

— Конечно!

— Я осуждаю подобные настроения в газетах. Нам постоянно твердят, что все идет не так, как надо, постоянно тычут нас носом во все ошибки, которые мы якобы вечно совершаем.

— Людям нужно во что-то верить. Они хотят, чтобы им указывали правильное направление, требуют чего-то действенного, а их пичкают критикой.

— Дайте человеку идеал, и он умрет за него. Я понял это во время войны.

Майкл говорил увлеченно, и в нем было что-то очень притягательное. Однако лорд Мельтон, недоверчиво покачав головой, сказал:

— Все это звучит очень хорошо, мой мальчик, но мы, британцы, — народ усталый. Газеты — это всего лишь зеркало, они отражают то, что есть в сердцах и умах читателей. «Буря» пишет только правду.

— Не всю! — почти прокричал Майкл и продолжил уже спокойнее: — В этом мире я уверен только в одной вещи — в моей вере в наш народ. Мы интуитивно чувствуем, где добро, а где зло. Эта интуиция не подводила нас в прошлом, не подведет и теперь.

Лорд Мельтон пожал плечами:

— Возможно, вы и правы…

— Я знаю, что прав! Вот почему я уволился из вооруженных сил. Думаю, что лучше смогу послужить своей стране в политике.

— Многие верили, что смогут сделать в политике хоть что-нибудь, — проворчал лорд Мельтон, — и всех их без исключения ждало разочарование.

— Не смогу я — придут другие, которые добьются успеха. — Майкл стоял на своем. — До свидания, и еще раз благодарю за предложение.

— Минутку, — остановил его лорд Мельтон, — я бы хотел, чтобы вы еще раз подумали над моим предложением. Я знаю, что вы совсем не богаты. Вам нужны деньги. Почему бы не получить их за статьи?

Майкл постоял неподвижно, затем рассмеялся.

— Над чем вы смеетесь? — удивился лорд Мельтон.

— Странно, — ответил Майкл, — но я сейчас вспомнил один эпизод из Библии.

Лорд Мельтон слегка усмехнулся и процитировал:

— И дьявол взял его и повел на гору…

— Именно, — кивнул Майкл.

— Ну что ж. Ладно, — протянул лорд Мельтон. — Идите к дьяволу своим путем. Но мой путь куда удобнее, уверяю вас.

— Может быть, — ответил Майкл, — но я попытаюсь следовать своим.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Трудно было определить, рассержен ли лорд Мельтон отказом или нет. Проиграв в своей жизни столько битв, уже не испытываешь горечи поражения. Он позвонил в колокольчик, стоявший перед ним на столе, дверь открылась, и на пороге вырос Тоби Даусон.

Спустившись на первый этаж, Майкл покинул дом, прошел через небольшой переулок и вошел в парк.

Летнюю жару смягчал легкий ветерок. Отыскав свободную скамью в тени большого дерева, Майкл присел на нее и задумался.

День уже клонился к вечеру. Детей, игравших в парке, увели домой. Любители пикников собирали остатки от своих трапез, свистом подзывали собак, носившихся друг за другом, и надевали на них ошейники.

А Майкл сидел до тех пор, пока солнце не зашло и Лондон не стал расплываться в голубоватых сумерках.

Когда стемнело, он встал и, медленно покинув Грин-парк, вышел через торговые ряды на набережную. В тени моста он остановился. По реке неспешно тянулась баржа, тяжело груженная углем.

Слева от него ступени спускались к воде. На нижней ступени кто-то сидел.

Сначала Майкл подумал, что ему это привиделось, потом вдруг показалось, что это мальчишка.

Он снова поглядел вниз. Быстрая реакция, которая вырабатывается только у того, кто долгое время жил среди опасностей, помогла ему в мгновение ока перемахнуть через ограду и сбежать вниз.

Он поймал мальчика за руку, когда тот уже был готов прыгнуть в воду. От внезапного толчка ребенок поскользнулся и словно мешок с тряпьем упал на ступени.

— Ты не должен этого делать! — приказал ему Майкл.

В ответ он услышал только горькие рыдания.

— Ну-ка перестань, — приказал Майкл, — я помогу тебе выбраться отсюда. Полицейские могут приехать сюда с минуты на минуту.

Он взял мальчика за руку, потянул за собой и только тогда понял, что это не мальчик, а женщина.

Свет уличного фонаря упал на ее лицо, и Майкл увидел, что это совсем молодая, мертвенно-бледная женщина. Подхватив ее на руки, Майкл перелез через железные ворота, опустил ее на тротуар и осторожно прислонил к перилам.

Он увидел, что из ее закрытых глаз продолжают литься слезы. Она даже не пыталась вытирать их, ее руки безвольно повисли вдоль тела.

— Перестаньте плакать, — строго сказал Майкл.

Она его послушалась и через минуту открыла глаза и посмотрела на него. В ее взгляде были отчаяние и страх.

— А теперь расскажите мне, в чем дело, — попросил Майкл.

— Не могу, — ответила она, — не могу. Зачем вы мне помешали?

— Если бы не помешал я, то вас заметил бы кто-то еще, — ответил Майкл. — Если вы решили умереть, то это не самое лучшее место.

— Но я хотела… — пробормотала она и осеклась.

Она выглядела разобиженным ребенком, так что Майкл не смог сдержать улыбки.

— Что случилось? — ласково спросил он.

— Я не могу рассказать вам! Пустите меня.

— А я не могу вас отпустить, — твердо заявил Майкл. — Вы промокли и измучены.

Говоря это, он взглянул на ее ноги и лужу вокруг них. Она тоже посмотрела вниз и удивилась:

— Я промокла?

— Да, промокли, — сказал Майкл, — но могли бы быть еще мокрее.

Эти слова как будто разбудили в ней воспоминания. Она снова заплакала.

— Пожалуйста, позвольте мне уйти!.. Пожалуйста, позвольте мне умереть!

Она словно завороженная смотрела на реку.

— А теперь послушайте меня, — сказал Майкл. — Если вы так хотите убить себя, есть средства и получше, чем прыгать в реку. Не помешай вам я, это сделала бы полиция. А теперь я собираюсь отвезти вас домой. Там вы чего-нибудь выпьете горячего и переоденетесь. А уж потом мы сможем обо всем поговорить. Хорошо?

В ответ снова послышался тоненький плач.

Майкл, не говоря ни слова, взял женщину за плечи и подвел к краю тротуара. Там он подождал, пока появится такси, и подозвал его.