Елена Арсеньева - Ночь на вспаханном поле (Княгиня Ольга)
А разве Ольга не служила ей? Разве не пекла блины в дни Масляницы и не плела венки в новолунье в честь Мокоши, богини плодородия и судьбы? Когда наступало время пахать землю, а мужчины были в военном походе, именно княгиня пролагала первую борозду в честь Велеса, скотьего бога и покровителя плодородия, второго по значению бога славян после Перуна-громовержца. И ее ничуть не пугало то, что вместо лошади в плуг был впряжен медведь — воплощение Велеса…
И точно так же она первой шла опахивать город, если к нему подступала страшная моровая язва, или коровья смерть, или иная повальная болезнь, которая не щадила ни старых, ни малых.
Служению богам, людям, мужу были посвящены ее годы. Они шли и шли, а Ольга — красавица княгиня, верховная жрица, которой поклонялись, которую любили, которую почитали, — старела. Конечно, старел и ее муж, однако мужчинам года только доблести прибавляют, Ольга увядала, словно бесплодное дерево. Словно так и не расцветший цветок. Чем, чем она прогневила богов? Уж она ли не служила им? Она ли не молила их?
— Княгиня… — подал голос забытый отрок. Ольга встрепенулась, отогнала тягостные мысли.
— Григорий пришел? Ну, пусть войдет. Вообще-то Григорий ей очень нравился.
Это был умный, образованный человек — грек, отлично знающий обычаи многих стран, ибо он всю свою жизнь только и знал, что путешествовал. А уж как он умел рассказывать! Ольга называла его своим скальдом, своим Бояном — песнопевцем, сладкоголосым соловьем, баюном. На сей раз Григорий поведал ей историю о франкском короле Хлодвиге[6] и его жене Клотильде. Он жил лет за пятьсот до княгини Ольги и был основателем Франкского королевства. Жену себе он выбрал по великой любви, а вовсе не по династическим интересам, однако эта любовь долго не была увенчана рождением детей. Хлодвиг был язычником. А Клотильда — христианкой. После смерти отца она несколько лет провела в одном из монастырей Бургундии. И задумалась: а не даруют ли небеса детей ей и Хлодвигу, если она обратит мужа в христианскую веру?
— И что же произошло? — с трепетом душевным спросила княгиня Ольга.
Григорий сурово повел бровью:
— Королева молилась… она долго молилась! Хлодвиг сначала противился ее воле, однако он очень любил жену и как-то раз решил: быть может, ее бог и впрямь могущественнее его идолов? Он принял крещение, он стал первым христианнейшим франкским королем.
Григорий помолчал, строго глядя на княгиню, а потом изрек:
— После этого у них родились три сына! Ну да он врал, конечно. Ибо сыновья Хлодвига (Хильперик, Сигеберт и Гонтран) появились на свет еще до того, как франкский король прошел обряд крещения. И, между прочим, были у них с. Клотильдой и другие дети, да только умирали они во младенчестве, сколько ни молила своего бога рыдающая королева. А крестился Хлодвиг вот почему: аллеманы[7] — дерзкие грабители и разбойники — вторглись во Франкское королевство и захватили Эльзасскую равнину. Хлодвиг и его войско пытались остановить их продвижение, но удача отвернулась от них и обратила свой благосклонный лик к врагу. Тогда король в полном отчаянии воззвал к богу Клотильды — и тотчас после этого аллеманы бежали. Франки одержали победу — и король принял решение креститься, посвятив себя Господу Богу Иисусу Христу.
Эту военную байку Григорий рассказывать Ольге не стал: знал, что не произведет нужного впечатления. Для нее сейчас имели значение только дети. Хотя бы один ребенок! Сын!
Наблюдая, как омрачилось лицо княгини, как задумалась она, Григорий уже мысленно потирал руки: кажется, дело почти слажено. И только собирался ввернуть какое-нибудь подходящее к случаю библейское изречение, к примеру, насчет того, что вера горами двигает, как вновь появился отрок-слуга и передал княгине, что ее хочет видеть Святослав, жрец из святилища Сварога.
Только в этот храм да еще в капище Перуна-громовника не имела права войти великая княгиня. Ведь то были божества мужчин! Тем более удивительным показалось Ольге, что Святослав, хранитель огня Сварога, явился к ней.
Выразительно поглядев на Григория, Святослав опустил глаза и не сказал ни слова, пока священник, поджав обиженно губы, не удалился.
— За что ты не любишь его? — спросила Ольга, оскорбившись за своего друга.
Старый, словно бывший при начале мира жрец только блеснул на нее глазами — и заговорил о другом, как бы и не слыша пустого вопроса:
— Княгиня, господин наш в походе. Я пришел к тебе. Помоги народу своему.
Ольга напряглась. Она понимала, о какой беде говорит Святослав. Только сегодня утром ей сообщили, что ночь унесла еще несколько жизней. Сухой южный ветер высасывал здоровье из старых и малых. ? .
— Я не спал уже несколько ночей, — сказал Святослав, не сводя с Ольги усталых глаз. — Я вглядывался в изменчивый узор светил небесных, пытаясь найти ответ на страшный вопрос: неужели нынче же и окончит свой путь по земле род людской? Наконец я уснул, сморенный духотой и усталостью, и, видно, Сварог сжалился над своим верным служителем, потому что ночью увидел я вещий сон. Теперь я знаю, как заклясть дождь! Мы сами виноваты в том, что разразилась засуха.
— В чем же мы виноваты? — нахмурилась Ольга. — Разве мы не приносим богатые жертвы в храм Сварога, отца нашего? Вспомни: как только войско князя возвращается из похода, оно щедро одаривает святилище. И когда Игорь вернется вновь, он тоже не пожалеет даров!
— И все же боги гласят, что мы сами виновны в своей беде, — твердо повторил Святослав. — Воины в далеких краях льют человеческую кровь, словно воду. Воротясь из одного похода, они сразу отправляются в другой. Все мужчины беспрестанно с кем-нибудь сражаются, а в селах остаются одни женщины, дети и немощные старцы. С утра до ночи они заняты непосильным трудом. Они пашут и сеют, они валят лес для новых домов, они собирают урожай. Ты водительствуешь ими, княгиня. Ты тоже не щадишь себя… И мужчины, и женщины слишком заняты, чтобы любить друг друга: одни поглощены войной, другие — работой. Женщины даже начали пить злые зелья, которые мешают зачатию, потому что беременные не могут работать. Вот ты, княгиня, помнишь, когда в последний раз в твоем граде родился ребенок? Нет? И я не помню. У нас осталось совсем мало детей! Если так дальше пойдет, не понадобится никакая Божья кара: люди сами себя выведут под корень.
Княгиня призадумалась. А ведь Святослав прав! Жажда славы и воинских почестей совершенно затмила взоры мужчин. Они расплескивают свое семя в побежденных городах, силою беря чужих женщин, а на своих не остается сил.
— Что надо делать? — сердито спросила Ольга.
