Мэри Пирс - Возвращение

— Ну? Так как? Вы пойдете?

— Я уже слишком стара для танцев, — ответила ему Линн. — Тем не менее спасибо вам за то, что вы меня пригласили.

— Мы с вами одного возраста. Если вы слишком стары, что же, тогда и я.

— Откуда вы знаете, сколько мне лет?

— Мне как-то об этом сказал Роберт.

— О! Этот мой негодник! Он так легко выдал все мои секреты!

Она засмеялась, и ее взгляд вернул Чарли всю его уверенность.

— Хорошо, как насчет танцев? — повторил он. — Вы пойдете со мной или нет?

Его глаза, казавшиеся очень голубыми под светлыми бровями, не отрываясь смотрели на нее сияющим взглядом. Обычная улыбка, до сих пор отсутствовавшая, начала медленно появляться на его лице. — Если вы не пойдете, я тоже не пойду, и вам станет стыдно за то, что вы лишили меня удовольствия!

— Хорошо! Я пойду!

Линн улыбнулась ему. Она вдруг почувствовала себя такой молодой.

— Если меня отпустят…

— Не волнуйтесь, я сам договорюсь с Фредом. Я чиню ему машину, и он понимает, что ему лучше не ссориться со мной.

Чарли положил флорин на стойку, и Линн сдала ему сдачу. Чарли взял свой стакан и положил сдачу в карман.

— Я зайду за вами около восьми. От вашего дома до Херрик Сент-Джона десять минут ходу.

— Вам придется проделать лишний путь. Может, я встречусь с вами в зале?

— Нет, — твердо сказал он ей. — Я приглашаю вас, и поэтому обязательно зайду за вами.

Линн отошла от него, чтобы обслужить другого посетителя. Чарли, прислонившись к стойке, наблюдал за ней поверх стакана. Потом вернулся Клю.

— Ты договорился с ней?

— Да, она пойдет со мной, — ответил ему Чарли.

— Мне кажется, они никогда не говорят тебе «нет»?

— Я бы так не сказал.

— Нам пора домой на ужин, парень, или чертовка Нора всыплет нам по первое число!

— Хорошо, — сказал Чарли и допил пиво.

Он поставил пустой стакан на стойку и последовал за Клю из пивной. По дороге помахал рукой Линн. Он напомнил себе, что после ужина нужно вернуться в гараж и доделать работу. Наверно, она продлится за полночь, но его это не смущало, так как он часто работал по ночам. Ему хотелось помечтать о предстоящих танцах в субботу.

Когда Линн вернулась домой после одиннадцати, ее отец собирался ложиться спать. Он зажигал свечку от лампы, и Линн вдруг захотелось пошутить над ним. Она наклонилась и задула свечу, смеясь, как шаловливый ребенок.

— Как дела у Роберта? Он спит?

— Конечно, он уже давно лег.

Джек зажег снова свечу и вопросительно посмотрел на дочь, чувствуя ее возбужденное настроение. Линн, отвечая на его взгляд, обняла отца и поцеловала его бородатое лицо. Потом она пошла повесить пальто.

— Отец, ты знаешь Чарли Траскотта?

— Все его знают. Что он сделал?

— Он пригласил меня на танцы в субботу. Не дурочка ли я?.. Я согласилась!

— Обязательно пойди. Почему не пойти? Ничего нет страшного, если ты сходишь на танцы.

— Тебе не кажется, что в моем возрасте мне не пристало бегать на танцы?

— Будь готовой к сплетням, вот и все! Чарли совсем неплохой парень, но о нем сплетничают, что у него было много женщин. Тебе придется очень следить за своим поведением, если тебя волнует, что говорят о тебе люди.

— Да, я знаю. И меня это волнует.

Роберт был рожден вне брака. Линн не делала из этого секрета, когда они начали жить в Херрик Грине. Она была уверена, что Чарли Траскотт, как и все остальные, прекрасно знал правду о ней и о ее сыне. Почти двенадцать лет везде, где им приходилось жить, она терпела двусмысленные взгляды, и это немного закалило ее характер. Она не взглянула ни на одного мужчину с тех пор, как бедный слепой и жутко мучившийся отец Роберта умер в день рождения ребенка. Но теперь, Чарли Траскотт… Как она относится к нему?

— Может, мне следовало отказаться? Как ты считаешь? Я хочу, чтобы ты ответил.

— Иди и ни на что не обращай внимания, — ответил ей отец. Он, прихрамывая, пошел к лестнице. — Все эти годы у тебя было слишком мало радости в жизни. Иди и немного развлекись.

Конечно, а почему бы и нет? Что в этом дурного? Это были всего лишь танцы, и она уже обещала Чарли пойти с ним. Прежнее хорошее настроение вернулось к ней, и некоторое время она стояла счастливая, слушая, как отец поднимался по ступенькам. Звуки стали тише, когда он вошел в спальню, которую делил с Робертом. Пробили часы на полке над печкой, напоминая, что уже поздно. Линн зажгла свечку и прикрутила лампу. Проверив, заперта ли дверь, она поднялась наверх в спальню.

Субботний вечер был теплым и хорошим. Когда Чарли и Линн пришли, зал для танцев был заполнен до предела, и несколько молодых людей стояли снаружи. Все знали Чарли и приветствовали его. Поднимаясь по ступенькам, Линн чувствовала, как они оглядывали ее с головы до ног.

— Чарли, здесь слишком мало места для танцев, — сказал один из парней, — если ты пришел только за этим. Но на заднем дворе луна светит очень ярко.

Чарли не обращал на них внимания. Могло показаться, что он оглох. Легонько поддерживая Линн под руку, он ввел ее в переполненный зал. Граммофон играл старинный вальс. В зале с трудом танцевало более сорока пар, разгоряченных и вспотевших от горевших ламп. Народ собрался отовсюду. Многие толпились у столов на козлах, где три или четыре женщины с блестящими от пота лицами продавали напитки.

— Довольно тесно, — заметил Чарли. Он взял у Линн пальто. Ему пришлось расталкивать локтями народ, чтобы дотянуться до крючка. Они втиснулись в толпу, он улыбнулся Линн и притянул ее к себе.

— Выбирайте кавалеров, чтобы потолкаться, как сардины в банке…

— Я не танцевала уже целую вечность, — сказала Линн. — Во время войны, когда я работала медсестрой, в госпитале были танцы в День заключения перемирия. Боюсь, что у меня было мало практики.

— Вы вскоре все вспомните.

— Я еще и старомодна. Если заиграют фокстрот, то тут я пас.

— Я вас научу, — ответил ей Чарли.

Чарли был одет очень аккуратно в темно-синий костюм и синий галстук в полосочку. Его рубашка была безупречной, а белый воротничок похрустывал. Светлокоричневые волосы, побелевшие на висках, были приглажены и немного прилизаны.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Чарли. — Вы подумали, что наконец-то я аккуратно одет.

— Я так не думала, это было бы глупо.

— Тогда о чем вы думали?

— Мне кажется, что мне лучше помолчать.

— Говорите! Я — крепкий орешек, я перенесу.

— Ну, я подумала, что вам привычнее быть в рабочем комбинезоне, — сказала Линн.

Чарли слегка поморщился, в его глазах было огорчение. Слишком много он приложил усилий, чтобы быть сегодня прилично одетым.