Лори Браун - Свадьба на Рождество
Дверь приоткрылась на несколько дюймов. Девичий голосок проговорил:
– Мадам Лавонн сегодня не принимает. Прощайте.
Престон быстро просунул ногу в дверной проем и протянул визитную карточку. Девушке пришлось открыть дверь пошире, чтобы дотянуться до визитки. Престон увидел молоденькую негритянку в переднике горничной, с затейливым тюрбаном на голове. Он улыбнулся:
– Вы хозяйка дома?
Нисколько не смущаясь, девушка осмотрела его с ног до головы, затем поправила шейный платок и разгладила фартук.
– Я… я прислуживаю дамам.
– Прошу вас, сделайте одолжение, это не составит большого труда…
Она склонила голову набок.
– Смотря о чем вы хотите просить.
– Передайте мадам Лавонн, что я привез письма от друзей из Англии, от Архангела.
Девушка вытаращила глаза. Сейчас она казалась совсем девочкой. Пробормотав что-то неразборчивое, она бросилась в дом, оставив Престона возле открытой двери. Прождав несколько минут, он огляделся по сторонам и подхватил сумки.
– Эй, есть кто дома?
Стоя у порога, Престон осмотрелся. Маленький холл был до отказа забит всякой всячиной: статуэтки, чучела животных, африканские ритуальные маски, человеческие фигурки, сделанные из чего угодно – от кукурузных стеблей до меха. Нашлось место даже для костей и черепов разных животных. По стенам были развешаны примитивные картины с изображениями, напоминавшими ночные кошмары. С потолка свисали стеклянные бусы. В углу громоздилась китайская фарфоровая ваза пяти футов в высоту. Пустые глазницы черепов, казалось, наблюдали за посетителем.
– Мистер Престон?
Престон быстро обернулся, но никого не увидел. Будто заговорило чучело медведя-гризли! Затем в узком проходе показалась статная, элегантно одетая женщина. Престон не смог определить ее возраст. Над этой изысканной красотой время не имело власти.
– Мадам Лавонн?
Женщина покачала головой:
– Я проведу вас к тете.
Она повернулась и молча пошла в глубь дома, как будто проверяя, хватит ли у гостя смелости следовать за ней. Они миновали еще один холл, обставленный точно таким же образом, что и первый. Прошли сквозь анфиладу стеклянных дверей, через какие-то темные комнаты и наконец вышли во внутренний дворик, над которым простирал ветви огромный дуб. Казалось, дом выстроили вокруг этого дуба, да так оно, наверное, и было, учитывая возраст дерева, которое росло здесь не одну сотню лет. Ветви дуба украшали кусочки жести и стекла, подвешенные за разноцветные ленточки. Все это великолепие позвякивало на ветру, словно сотня крошечных колокольчиков.
У подножия дуба, среди алтарей и статуй, сидела древняя старуха. Перед ней на деревянном столике Престон увидел колоду карт, миску с солью и стакан виски. На алтарях лежали подношения – еда, монеты.
– Мадам Лавонн?
Старуха кивнула, зажигая свечу. Он протянул ей визитную карточку.
– Меня зовут…
– Не нужно слов. Мои карты расскажут больше. Садись. Это недолго.
Престон отыскал низенькую табуретку, сделанную из корней дерева, и кое-как уселся, скрестив ноги. Мадам Лавонн отметила четыре стороны света щепотками соли и плеснула туда же виски. Затем, бормоча какие-то заклинания, выложила на стол несколько карт картинкой вверх. Это были странные карты, Престон никогда таких не видел. Выкладывая из них звездообразную фигуру, старуха объяснила:
– Карты Таро! Они расскажут мне все о прошлом, настоящем и будущем.
Он ждал, пытаясь поудобнее устроиться на слишком низком для него стуле.
– Прекратите ерзать, лорд Батерс!
Престон вздрогнул. Ему показалось, что в пустом дворе отчетливо прозвучал голос мистера Кристиана, его гувернера. Многие годы он даже не вспоминал старика! Лицо мадам Лавонн оставалось непроницаемым. Ее занимало только гадание. Наконец она оторвалась от карт.
– Я вижу, ты из породы тех, кто ни во что не верит.
– Я верю в то, что могу потрогать или увидеть собственными глазами.
– А религия?
– Удобный предлог, под которым ханжи могут наслаждаться своей праведностью.
– Надежда? Вера?
– Утешение для неудачников.
– Любовь, ее великая сила? Престон рассмеялся:
– Любовь – ловушка вожделения, позволяющая сделать его приемлемым в обществе. Вожделение – вот что на самом деле правит миром.
– Я могла бы многое открыть тебе, но какой прок говорить с тобой сейчас? Ты не хочешь слушать. Может быть, ты поверишь мне, если я скажу, откуда у тебя вон тот шрам под левой бровью? Тебя ранил друг, когда вы сражались на мечах.
Как она могла разглядеть тонкую, почти незаметную линию? Сюда угодил деревянный меч Берка, когда они были совсем детьми. Откуда она могла узнать? Потом он подумал о жене Берка. Корделия, вероятно, слышала эту историю от мужа и рассказала мадам Лавонн в письме…
– Боюсь, вы меня не убедили.
Престон умильно улыбнулся. Бывало, в детстве эта очаровательная улыбка неотразимо действовала на кухарку, и ему всегда доставалось лишнее пирожное. Мадам Лавонн продолжала сверлить его взглядом.
– Карты говорят, тебе предстоит дальняя дорога.
– Я здесь чужестранец, и мне скорее всего придется ехать домой. Это любому ясно.
Мадам Лавонн ткнула костлявым пальцем в одну из карт.
– Ты встретишь светловолосую незнакомку…
Престон снова не удержался от смеха:
– Я никого не знаю в этой стране. Стоит мне выйти из вашего дома, и я наверняка увижу на улице незнакомую женщину, может даже, со светлыми волосами. Придумайте что-нибудь поинтереснее!
Мадам Лавонн ударила кулаком по столу. Карты разлетелись.
– Глупец! Я пытаюсь помочь тебе, потому что ты оказал нам услугу.
Она подхватила карту и погрозила ею Престону.
– Чертов упрямец!
Она попыталась встать из-за стола. Престон бросился ей на помощь.
– Предупреждаю, твое прошлое – заблуждения, твое настоящее – напрасные желания, а будущее – неожиданный поворот!
Оттолкнув его руку, мадам Лавонн с неожиданной энергией заковыляла по двору и скрылась в доме.
Какое-то время Престон стоял, словно оглушенный, не в силах пошевелиться. Потом он вспомнил о сумках с золотом, которые все еще держал в руках. Может быть, просто оставить их под дубом?
Вернулась прекрасная племянница мадам. Она приказала поставить сумки во дворике, возле двери, и повела его к выходу. За всю дорогу она опять не проронила ни слова и лишь у самого порога вдруг дотронулась до его руки. Каким невесомым было это касание! Престон ждал.
– Тетя приносит свои извинения. Она не смогла сдержаться. В последнее время нам тут очень нелегко.
– Я сам виноват, простите. Я был непозволительно легкомыслен. Всему виной утомительное путешествие. Прошу вас, засвидетельствуйте мадам Лавонн мое глубочайшее почтение…
