Барбара Картленд - Укрытые любовью
— Благодарю вас.
Прежде чем покинуть девушку, англичанин, поколебавшись, произнес:
— Мне кажется, было бы очень нехорошо ничем не отблагодарить вас. Мое имя Лайл Уэстли, и если вы когда-нибудь попадете в беду или вам понадобится помощь, в британском посольстве знают, где меня найти. Если же меня не будет здесь, они сделают все возможное, чтобы помочь вам.
— Спасибо, — улыбнулась Надин.
Все еще держа одной рукой спящую девочку, вторую она протянула англичанину. Он взял ее в свою ладонь, склонил голову и прикоснулся губами к нежной коже.
— Еще раз благодарю вас, мадемуазель, и да благословит вас Бог! — сказал он напоследок.
Затем повернулся и исчез в кустах.
Видимо, Лайл интуитивно выбрал уголок сада, где он останется незамеченным. Если он пройдет до самого конца, то легко сможет перелезть через забор и выйти на дорогу.
Правда, у него нет денег, вспомнила девушка. Наверное, надо было одолжить ему немного.
И вдруг она осознала, что больше всего на свете ей хочется быть свободной — свободной не только от русских, но и вообще от всех.
Лишнее знакомство может оказаться опасным, а возвращенные вещи, скорее всего, вызовут расспросы и расследования.
Надин все еще смотрела вслед англичанину, когда маленькая Рами зашевелилась у нее на руках.
Потерев глаза, она произнесла по-турецки:
— Расскажите мне сказку.
— Попроси меня по-французски.
Немного неуверенно малышка промолвила то же самое по-французски.
Надин поцеловала ее.
— Ты очень умная девочка! — сказала она. — Твой отец будет гордиться тобой — вон сколько ты выучила!
Рами действительно была очень смышленой, как ее отец.
Достаточно только посмотреть на выстроенный им великолепный дом, чтобы понять — денег у него предостаточно.
Многие его соотечественники прозябали в нищете, которой вовсе не заслуживали.
В Константинополе дела шли из рук вон плохо.
Война помешала русским вторгнуться в Турцию, однако страна была захвачена еще более жестким противником — европейскими кредиторами.
Абдул Азиз был первым из султанов Османской империи, попавшим в лапы финансистов Западной Европы.
Он брал у них огромные суммы на модернизацию своей армии, обитал в самом огромном и пышном дворце в мире — Даламбасе — и построил себе в Бейлербее, за Босфором, еще один.
День возврата долгов неумолимо приближался, но Абдул Азиз тратил деньги, как никогда в жизни. У него было уже девятьсот наложниц, которых охраняли три тысячи черных евнухов. Все, что окружало его, было под стать ему самому — огромное и гнетущее.
Он был лучшим образцом своей расы за последние четыреста лет. Спал в кровати длиной восемь футов, достаточно широкой, чтобы вместить не только его огромное тело, но также одну или несколько наложниц.
Жители Константинополя, пораженные подобным образом жизни султана, не могли поверить, что это возможно.
Европейские же власти с готовностью поддерживали любую страну, находившуюся в пределах досягаемости России.
Абдул Азиз был приглашен в Париж.
Вторая империя со всей своей славой и роскошью клонилась к закату, однако Великая выставка привлекала монархов и банкиров со всех концов Европы. Никогда еще ни в одной столице не было одновременно столько коронованных особ.
Луи Наполеон встречал Абдула Азиза со всевозможными почестями.
Теша тщеславие султана, император превратил дворец на Елисейских Полях в сказочную страну из «Тысячи и одной ночи».
Затем Абдул Азиз прибыл в Англию.
После бурной полемики с министрами королева Виктория наконец сдалась и, прервав свой отдых, согласилась принять гостя.
Улицы Лондона были запружены ликующими толпами. Крымская война закончилась, но люди все еще помнили, что Турция являлась доблестным союзником Англии.
Султан получил приглашение на обед в Гайд-Холле.
Желая подчеркнуть свою уникальность, он приехал на белом скакуне, сверкая неисчислимыми наградами на военной форме и бриллиантовой эгреткой на феске.
Европейское гостеприимство произвело на Абдулу Азиза такое сильное впечатление, что он стал еще экстравагантнее, чем прежде.
Вернувшись на родину, он потратил более двух миллионов фунтов на постройку дворца Даламбас. Количество слуг достигло пяти тысяч, а суммы, затрачиваемые на развлечения, изумили бы любого из его предков.
Он давал обеды, на которых присутствовало не менее трехсот гостей; их слух услаждали четыреста музыкантов. Двести человек присматривали за его зверинцем, триста работали на кухне, четыреста грумов заботились о конюшнях.
Блеск европейских дворов толкнул Абдула Азиза на новую вспышку расточительства. В Париже он заказал обеленный сервиз из чистого золота, инкрустированного рубинами и изумрудами, а стены своего дворца отделал перламутром. В Британии он купил дюжину роялей, размещенных в дворцовых садах. Специально назначенные люди передвигали рояли, чтобы во время прогулки музыка следовала за султаном.
Кроме того, в Британии он заказал локомотивы, для которых в стране не было железных дорог, а потом купил пять крейсеров, не позаботившись о командах для них.
Надин, как и прочие жители Константинополя, слышала невероятные истории, ходившие по городу.
Она надеялась, что никогда не встретится с султаном. После смерти отца она обрела тихую пристань у Нанка Османа и, если не произойдет ничего ужасного, могла бы оставаться там сколь возможно долго.
Будучи человеком прогрессивным, Нанк Осман хотел, чтобы его дети говорили на нескольких иностранных языках. Начали они с французского, для чего он и нанял Надин. За французским последуют английский, итальянский и некоторые из наиболее употребительных балканских языков.
Несомненным новшеством было то, что всем этим премудростям учили девочку.
Сыновей Нанка Османа от первых двух жен обучали учителя-мужчины. Сам же он души не чаял в своей хорошенькой дочери и внушил себе мысль, что она непременно должна стать королевой среди современных женщин, которые только-только начали появляться в Турции. Они все еще носили паранджу, но в большинстве случаев это был крошечный кусочек газовой ткани.
Впрочем, даже султан решил, что его наложницы могут самостоятельно ходить в магазин, не дожидаясь, пока Им принесут товары.
Надин предпочитала носить паранджу и бурнус, ибо без этих деталей туалета привлекала посторонние взгляды, и ходить в одиночку становилось небезопасно.
К счастью, в Константинополь приезжало все больше европейцев, среди которых было довольно много привлекательных женщин.
