Барбара Картленд - Вор и любовь
– Я хотел бы узнать ваше имя. Вы подруга миссис Деранж?
– Нет, не подруга. Я секретарь миссис Деранж и что-то вроде компаньонки ее дочери.
Она взглянула на груду нижнего белья, которое гладила перед этим, и подумала о том, что у нее было столько обязанностей, что их было бы трудно определить одним словом.
– А как вас зовут.
– Это звучит странно, но меня тоже зовут Деранж – Элоэ Деранж. Элоэ – потому что я родилась в шахтерском поселке с таким названием, а Деранж – потому что мой отец принадлежит к британской ветви того же древнего французского рода, потомком которого был отец миссис Деранж. Мы никогда до этого не встречались. Я случайно услышала, что им нужен работник.
– Элоэ Деранж. Какое очаровательное имя. Я не забуду его.
– Не сочтите за нескромность, но могу я спросить, как зовут вас? – поинтересовалась она.
– Зачем вы хотите это знать? – его голос внезапно стал резким.
– О, пожалуйста, – быстро заговорила Элоэ. – Не думайте, что я спросила вас об этом для того, чтобы задавать вам нескромные вопросы или выдать вас, как только вы покинете эту комнату. Я даже не думала ни о чем таком.
– Да, я уверен, что не думали. Я верю вам. Я спросил только из любопытства.
– А я спросила потому, что… – сказала она, немного зардевшись, – …я думала, может быть, я смогу молиться за вас. Трудно молиться за кого-то, если не знаешь его имени.
– Мои друзья зовут меня Дикс… Молитесь за меня. Я хотел бы верить в ваши молитвы. – На мгновение он заглянул ей в глаза, и у Элоэ возникло странное ощущение, как будто он заглянул ей в душу. А затем, почти бесшумно, так мягко, что она едва могла различить, как он двигается, он ушел.
Она глубоко вздохнула и подошла к туалетному столику, чтобы взять миниатюру, усыпанную бриллиантами, оттуда, где он ее положил, и поставить ее на обычное место. Хорошенькое личико Лью Деранж с ее темными глазами и бровями, разлетающимися крыльями, было прекрасно выписано на овале из слоновой кости; но Элоэ знала, что только сверкающие бриллианты, обрамляющие портрет, привлекли внимание незнакомца. Она вздохнула еще раз.
Он должен вести жизнь, как сказал бы ее отец, морально разложившегося человека. И все же, как много людей, должно быть, существует в мире, предпочитающих легкий путь добывания денег, по сравнению с трудным, но честным путем. Элоэ снова вздохнула и взглянула на себя в зеркало.
А действительно ли он ее слушал? Действительно ли она сделала сейчас что-то хорошее; отвратила ли каким-то образом от его плохой цели? Вдруг она почувствовала себя угнетенной. «Почему, собственно, он должен обращать внимание и остерегаться того, что я ему сказала? Я выглядела такой смехотворно юной», – говорила она себе.
Ей было двадцать лет, почти двадцать один, но она, казалось, не изменилась с тех пор, когда она была школьницей. Ее светлые прямые волосы ниспадали по обе стороны ее маленького заостренного лица и только чуть-чуть, всего лишь на несколько сантиметров от плеч, вились на концах. У нее были голубые глаза и черные ресницы, и, хотя она выщипывала брови, чтобы выглядеть утонченной, в выражении ее лица было все-таки что-то детское. Кто может воспринимать ее серьезно? Особенно мужчина в его возрасте, мужчина, у которого, без сомнения, был огромный и разнообразный опыт общения с женщинами.
– О, Господи, помоги ему! Пожалуйста, помоги ему! – Она прочитала молитву, а затем отвернулась от своего отражения в зеркале.
Дикс! Это было странное слово, имеющее десять значений во французском языке. Она предположила, что он может быть французом, а впрочем, трудно было сказать наверняка. Он говорил по-английски без ошибок, но все же с неуловимым акцентом. Может быть, он испанец или итальянец. Она ничего не могла сказать по этому поводу и теперь жалела, что не спросила его об этом. Элоэ слегка вздрогнула. Почему она продолжает думать об этом мужчине? Она позволила ему уйти. Она пообещала молиться за него. Достаточно будет одного раза в день перед тем, как ложиться спать. У нее было много знакомых, за которых она молилась; что ж, будет еще один, и не надо при этом бояться, что мысли о нем будут преследовать ее в свободное от молитвы время.
Она решительно пересекла комнату и принялась убирать прекрасное нижнее белье из атласа и кружев, которое она так старательно отутюжила. При приеме на работу не было произнесено и слова о том, что она должна будет выполнять обязанности горничной Лью Деранж.
– Мне нужен секретарь, – сказала тогда миссис Деранж. – Пока я буду в Европе. Мне нужен свой человек дома, на которого я могу оставить домашние обязанности и все мои общественные дела. Я думала, в Лондоне такого человека будет легко подобрать, но в агентстве мне сказали, это достаточно сложно.
– Сейчас напряженный сезон, – ответила Элоэ. – В конце недели я ухожу из компании, где работаю, только потому, что она переезжает в Манчестер.
– А вы не хотите следовать за ними. Я могу это понять, – сказала миссис Деранж. – Ну, кажется, будто вам было предназначено прийти к нам. Я не могла поверить своим глазам, когда увидела ваше имя. «Смотри, Лью, – сказала я своей дочери. – У этой девушки такое же имя, как и у нас. Как ты думаешь, это ошибка или правда?»
– Я понимаю, что вам показалось это очень странным, – улыбнулась Элоэ.
– Странным является само имя, – согласилась миссис Деранж. – У вас необычное имя. Как неустанно повторял мой уж, все Деранжи в Америке являются прямыми потомками де Ранжев – французов, которых Луи XIY направил осваивать земли в Канаде в числе других благородных мужей. У моего мужа был, конечно, титул, и я всегда считала, что он вправе себя называть графом, но он не хотел даже слушать об этом. «Я американец, Сузи, – говаривал он. – И я не держусь за титулы. Простой демократии достаточно для меня». Но мы сейчас в Европе, и я намереваюсь посетить главу нашего рода. Лью должна знать свою родню по французской линии.
– А кто глава рода? – поинтересовалась Элоэ.
– Разве вы не знаете? – спросила миссис Деранж. – Разве ваш отец не интересовался прошлым своей семьи?
– Боюсь, что нет. Он всегда думал, что он шотландец. Сейчас он вернулся в Сатерленд,[1] где жили его отец и дед, и где, как он считает, находится его дом.
– Так вот, я потрудилась проследить корни этой семьи до первого колена, – продолжала миссис Деранж с удовлетворением. – Главой рода является Дюк де Ранж-Пужи. Вы, конечно, понимаете, что приставка «де» слилась с именем во времена Нового Света и получилась фамилия Деранж. Это очевидно. Не вызывает никакого сомнения, что все мы являемся прямыми потомками ветви де Ранж, которая уходит своими корнями в Шарльмейн. Я связалась с герцогиней, матерью герцога, и она не только признала нашу ветвь, но и готова нас приветствовать у себя.
