Карен Mонинг - Прикосновение горца (полная версия)
Лиза ослепила Руби благодарной улыбкой. Руби - лучший друг Лизы. Каждый вечер они болтали, вместе ожидая служебного автобуса в город, где Лиза работала уборщицей, а Руби пела в клубе в центре города.
Глаза Лизы с тоской посмотрели на одежду Руби. Под серебристо-серый плащ классического покроя, та надела потрясающее чёрное платье, украсив ниткой жемчуга. Сексуальные туфли с ремешками, приоткрывали пальцы с французским маникюром на ногтях. Туфли, которые кормили бы Лизу с мамой в течение месяца. Ни один живущий на свете мужчина, не позволил бы своему автомобилю забрызгать Руби Лану. Однажды, возможно и Лиза будет выглядеть также, как Руби. Но не сейчас, когда она так глубоко погрязла в долгах, что не знала, как из них выбраться.
- Полагаю, он не разглядел твоё лицо. - Руби сморщила носик, раздраженная давно уехавшим водителем. - Если бы он это сделал, то конечно остановился и принес извинения.
- Потому что я выгляжу настолько подавленной? - неправильно поняла Лиза.
- Поскольку ты так прекрасна, дорогая.
- Да. Конечно, - сказала Лиза. Если Руби и заметила оттенок горечи в её словах, то тактично проигнорировала. - Неважно. Непохоже, что я стараюсь произвести на кого-то впечатление.
- Но ты можешь. Ты и понятия не имеешь, как выглядишь Лиза. Должно быть он гей. Это - единственная причина, почему мужчина мог пропустить такую великолепную женщину, как ты.
Лиза слабо улыбнулась.
- Ты никогда не сдаёшься, не так ли, Руби?
- Лиза, ты красива. Позволь мне принарядить тебя и показать в выгодном свете. Сними эту бейсболку и распусти волосы. Почему думаешь, Бог дал тебе такие великолепные волосы?
- Мне нравится моя кепка. - Защищаясь, Лиза потянула козырёк своей бейсболки ‘Цинциннати Рэдс’, словно боялась, что Руби может выхватить её. - Папа купил её для меня.
Руби нерешительно прикусила губу, затем пожала плечами.
- Ты не можешь прятаться под ней вечно. Ты знаешь, насколько ты мне дорога и да… - она отклонила протест Лизы прежде, чем он сорвался с её губ - я знаю, что твоя мама умирает, но это не означает, что и ты умираешь, Лиза. Ты не можешь позволить этому разрушить тебя.
Выражение лица Лизы осталось непроницаемым.
- Какую песню ты сегодня поёшь первой, Руби?
- Не пытайся сменить тему. Я не позволю тебе отказаться от жизни, - мягко сказала Руби. – Лиза, у тебя столько ещё впереди. Ты выдержишь, обещаю.
Лиза отвела глаза.
- Но, захочу ли я?- пробормотала она, пиная бордюр.
У её мамы, Кэтрин, диагностировали рак несколько месяцев назад. Диагноз был поставлен слишком поздно, и теперь немногое можно было сделать, за исключением создания для неё комфорта, насколько это возможно. “Шесть месяцев, возможно год,” - осторожно сообщили доктора. “Мы можем попробовать экспериментальное лечение, но …” Идея было ясна: Кэтрин умрет, так или иначе.
Её мама, с непоколебимой решимостью отказалась становиться мишенью для экспериментальных процедур. Провести последние месяцы её жизни в больнице – это не то, что хотели Лиза или Кэтрин. Лиза договорилась о домашнем, медицинском уходе и теперь деньги, с которыми у них всегда были проблемы, стали ещё скуднее.
Начиная с автомобильной аварии пятилетней давности, которая покалечила мать и убила отца, Лиза работала на двух работах. Её жизнь быстро изменилась после смерти отца. До восемнадцати, она была взлелеянной дочерью богатых родителей, живущей среди элитной привилегированной части общества Цинциннати, с ослепительным обеспеченным будущим. Однажды ночью, спустя двадцать четыре часа после её выпускного бала в школе, её жизнь превратилась в кошмар, от которого уже не проснуться. Вместо поступления в колледж Лиза пошла работать официанткой, затем взялась за ночную работу. Лиза знала, что после того, как её мать уйдёт, она продолжит работать на двух работах, пытаясь выплатить накопившиеся астрономические медицинские счета.
Девушка вздрогнула, вспомнив недавние наставления своей матери по поводу кремации, поскольку это менее дорого, чем похороны. Если она будет думать об этом слишком долго, то может заболеть тут же на автобусной остановке. Она понимала, что её мама пыталась быть практичной, стремясь сократить расходы, чтобы Лиза имела малюсенький шанс в жизни после её смерти, но если честно, то перспектива жить одной, без матери, казалась девушке мало привлекательной.
На этой неделе состояние Кэтрин окончательно ухудшилось, и Лиза столкнулась лицом к лицу с неизбежным фактом - она ничего не может сделать, чтобы облегчить боль матери. Это прекратиться только со смертью. Гамма чувств, которую она испытывала в последнее время, ошеломила её. Иногда она злилась на весь мир вообще, в другие дни она отдала бы свою душу в обмен на мамино здоровье. Но худшими были дни, когда она испытывала мучительную обиду под гнетом несчастий. Те дни были худшими, потому что на смену негодованию приходил сокрушительный груз вины от сознания, насколько неблагодарный она была. У многих людей не было шанса любить своих матерей так, как она. У некоторых людей было гораздо меньше чем у Лизы. "Наполовину полный, Лиза", - напомнила бы Кэтрин. (имеется ввиду, как воспринимать жизнь: наполовину полный стакан или наполовину пустой – аналогия понятиям оптимизма и пессимизма – прим.ред.)
Сев в автобус, Руби усадила Лизу рядом с собой и разразилась потоком веселой болтовни, стараясь поднять ей настроение. Это не помогало. Лиза отключилась, пытаясь не думать совсем, и уж тем более не о том, что будет ‘после’. Ей и так было плохо.
Как же это могло случиться? Господи, что произошло с моей жизнью? - задавалась она вопросом, массируя виски. За окнами автобуса, следующего в центр города Цинциннати, холодный мартовский дождь снова начал падать однообразной серой пеленой.
* * *
Войдя в музей, Лиза тяжело дышала. Тишина, как в склепе, но она чувствовала, как спокойствия окутывает её. Стеклянные стенды красовались на мраморном полу, отполированном до роскошного сияния, отражающего приглушённый свет от расположенных в углублениях настенных ламп. Лиза остановилась, чтобы тщательно вытереть свои мокрые ботинки на коврике прежде, чем ступить в её святилище. Ни один мокрый след не осквернит эти освященные этажи.
Разум Лизы страдал от бездействия с её последнего дня в средней школе пять лет назад. Она представляла, как музей говорит с ней, нашёптывая обольстительные вещи, которые она никогда не познает: пьянящие, экзотические места, тайны, приключения. Она в предвкушении приходила сюда на работу каждую ночь, несмотря на то, что провела утомительный день, прислуживая за столиками. Лиза обожала куполообразные потолки с их блестяще нарисованными мозаиками, изображающими известные саги. Она могла описать в ярчайших подробностях мельчайшие нюансы большинства последних приобретений. Она могла пересказать наизусть все пояснения к экспонатам: каждое сражение, каждое завоевание, каждого невероятного героя или героиню.
