Дениз Робинс - Обреченная невеста

– О чем она говорит? – грубо спросил Дензил юношу.

Певерил, с любовью глядя на горбунью, произнес:

– Моя сестра обладает даром пророчества. Она умеет предсказывать будущее.

Теперь Чевиота охватило любопытство. Дождь, ветер, холодная темнота этого октябрьского вечера – все отошло куда-то прочь. У него появилось эгоистичное желание узнать о том, что его ожидало, и он опустился на колени рядом с девушкой.

– Расскажи мне, что ты видишь? – потребовал он голосом человека, привыкшего к беспрекословному повиновению ему.

Но теперь заговорил молодой человек:

– Сэр, боюсь, что моя сестра очень больна. Я должен отнести ее куда-нибудь, где сухо и есть крыша.

– Всему свое время, – сказал Чевиот, впившись в девушку своими блестящими черными глазами.

– Что ты знаешь о моей судьбе? – продолжал спрашивать он.

– Элспет, с тобой все в порядке? – озабоченно спросил молодой человек.

Она болезненно улыбнулась ему, но продолжала смотреть своими необыкновенными глазами на хорошо одетого джентльмена, склонившегося над ней. Затем замогильным голосом спросила:

– Ваше имя… как вас зовут?

– Дензил Чевиот, барон Кедлингтонский, который живет в Кедлингтон-Хаус, – ответил он.

– Чевиот, – эхом повторила она. – Черные бароны. Он с удивлением кивнул:

– Это наше прозвище.

– Все еще неженат, – продолжала она.

– Клянусь небом, правда, – засмеялся Чевиот, – и по всей вероятности, так и останусь холостым.

– Нет, – сказала умирающая девушка. Она попробовала сесть и указала на него пальцем. – Через двенадцать месяцев, начиная с этого дня, вы женитесь. Я предсказываю этот брак, но вместе с ним придет несчастье. Ужасное! – добавила она и содрогнулась.

Чевиот криво улыбнулся.

– Брак – всегда несчастье для мужчины, – сказал он и сам рассмеялся своей шутке.

– Ужасное несчастье, – повторила Элспет Марш. Ее дыхание было частым и тяжелым. – Я вижу золотистые волосы и фиалки. Да, берегитесь рыжих золотистых волос и фиалок, сэр… и черного Чевиота.

– И чего? – Дензил снова резко рассмеялся. – При чем здесь вся эта чепуха с рыжими волосами и фиалками?

Юноша прервал его:

– Увидите, она сказала вам правду. Элспет никогда не ошибается, и это, наверное, ее последнее пророчество, – его голос оборвался. Он опустился на колени и стал растирать маленькие ледяные руки горбуньи, пытаясь согреть их. По его лицу текли слезы.

И снова Чевиот испытал какое-то странное суеверное чувство: может быть, этой девушке действительно было видение. Он знал, что иногда умирающим дается дар предсказывать грядущее, и снова коснулся рукой горба девушки:

– На счастье, – тихо пробормотал он. Молодой человек разрыдался.

– Элспет, моя дорогая сестра, – причитал он.

Теперь и Чевиот увидел, что голова девушки откинулась назад: она была мертва. Его светлость отпрянул и повернулся к лошади.

– Я пришлю своих слуг, они помогут тебе, – коротко сказал он. – Подожди здесь.

Юноша не ответил. Он упал на тело своей сестры и, рыдая, продолжал повторять ее имя.

Чевиот вонзил шпоры в бока скакуна и погнал его к вершине холма. Он подъехал к большим стальным воротам своего дома. В сгущавшихся сумерках они казались чем-то призрачным. Великолепный парк, окружавший дом, вообще не был виден. Два сторожа с зажженными фонарями подбежали, чтобы открыть ворота хозяину. Тот въехал верхом и резким голосом приказал:

– Недалеко отсюда вы найдете парня, он нездешний, и его сестру, которая только что умерла. Привезите их в Кедлингтон и скажите моим лакеям, чтобы они позаботились о них.

– Да, господин, – ответил мужчина, к которому он обращался.

Чевиот поскакал по дорожке, по сторонам которой росли мрачные каштановые деревья, сильно качавшиеся от ветра. Вскоре он увидел свет, мерцающий в окнах дома. Никогда еще он не возвращался домой с такой радостью. Какая неудачная охота, подумал он, и какая ужасная погода. Дела шли неважно, и он собирался вернуться в Лондон, предоставив гостей самим себе.

Он вошел в Кедлингтон, неистово крича на слуг. Лакей открыл ему дверь; на мокрый газон упал пучок света.

Кендлингтон-Хаус в багровом вечернем свете выглядел огромным и непривлекательным, но все же он был по-своему прекрасен. Позади возвышался крутой холм, до самой верхушки покрытый густым лесом. Перед домом раскинулись сады. Отсюда, из этих высоких окон, открывался великолепный вид на Бэкингемширскую пустошь.

Годфри, первый из баронов Кенсингтона, построил этот дом для своей жены, француженки Маргарет. На нем ясно была видна печать эпохи короля Якова Первого: полукаменный, богато обшитый деревом. В доме было двадцать четыре или двадцать пять спальных покоев и прекрасная столовая, вокруг которой имелась галерея для музыкантов. Позднее Роланд Чевиот, отец Дензила, пристроил к зданию крыло. Оно было сделано без всякого вкуса и выступало на фоне всего здания каким-то гигантским наростом, очень высоким, округленным, как башня, с большим числом маленьких башенок. Крыло выглядело нелепо и было похоже на иллюстрацию в книге тевтонских волшебных сказок.

Внутри была винтовая лестница, которая вела к самой высокой башенке. Из нее открывался чудесный вид на несколько миль вокруг.

Дензил, когда был мальчиком, прятался там от родителей и учителей. Одно время он держал там даже диких животных, которых ловил в силки. Однажды на лестнице к этой башенке нашли молодую служанку с перерезанным горлом. Как и почему ее постигла такая смерть, так никто никогда и не узнал. После этого случая башню закрыли и никто туда не ходил, боясь привидений. Дензил все время намеревался разрушить это крыло, но какое-то нездоровое очарование от его архитектурной неправильности не давало ему сделать это.

Никто и никогда не приближался к башне после наступления темноты. Местные жители питали суеверный страх к этим высоким мрачным башенкам.

Но у старого дома были своя грациозность и величие его века. Несомненно, никто другой в Элсбери не мог похвастаться такими красивыми панельными обшивками или замечательными каминами. Две винтовые лестницы, ведущие к галерее для музыкантов, были сделаны из розового дерева и покрыты богатой резьбой.

На протяжении последних двух тысяч лет Кедлингтон стойко выдерживал ветра, бури и дожди, которые неизбежны в этих диких лесистых холмах. Суровой зимой земля вокруг была похоронена под глубоким снегом. В такое время года окрестность была почти непроходима, и Дензил Чевиот обычно отправлялся в Лондон или на роскошную виллу, которую снимал в Монте-Карло.

Весной и летом Кедлингтон совсем не выглядел отталкивающим и мрачным, а, наоборот, был очень привлекательным на фоне зеленых холмов, особенно когда сады были полны цветов и фруктов. Но больше всего Чевиот любил позднюю осень: сезон стрельбы и охоты. Такой, как сегодня, холодный и ветреный октябрьский день был чем-то исключительным.