Лаура Гурк - Она не принцесса
Ее мать обладала невероятным обаянием, никого не оставлявшим равнодушным. Лючия и сама поддавалась ему. Она обожала мать. – Трудно понять, что на самом деле думает мама.
– Расскажи мне еще о том, что ты делала. – Не дожидаясь ответа, Элена спросила: – Ты когда-нибудь целовала мужчину?
– Конечно.
Широко раскрыв глаза, Элена смотрела на нее с жадным любопытством семнадцатилетней неопытной девушки.
– Как это было?
Лючия сказала ей правду:
– Чудесно. Я не могу это объяснить, но просто сказочно.
– Кто это был? – спросила Элена.
Лючия мысленно вернулась в то лето три года назад и с удивлением обнаружила, что эти воспоминания больше не причиняют ей боли.
– Его звали Арман. Он был кузнецом в деревне неподалеку от Академии мадам Торней. Я безумно была влюблена в него.
– В кузнеца? Как ты с ним познакомилась?
– Однажды меня за чем-то послали в деревню, и я увидела его. Он стоял над наковальней и бил молотом. Он был без рубашки, и пот катился по его груди. Я остановилась и стала смотреть на него. Никогда раньше не видела я голой мужской груди. Он поднял глаза и заметил меня. Он улыбнулся, и я в него влюбилась. Все было так просто. Я стала убегать тайком по ночам, чтобы повидаться с ним. Благодаря Арману я впервые в жизни почувствовала себя красивой и желанной. Это было самое прекрасное и чудесное из всего, что когда-либо происходило со мной.
Элена вздохнула, опершись локтем о стол, и подперла ладонью подбородок.
– Что же случилось?
– Чезаре узнал. Арман на ком-то женился, а меня отравили в монастырь.
– Что? – Элена возмущенно выпрямилась. – Я думала, ты расскажешь мне трагическую историю о том, как он умер от любви к тебе.
– Какие романтические мысли приходят тебе в голову, Элена!
– Он был негодяй! Если он любил тебя и... и целовал, он должен был жениться на тебе, а не на какой-то другой девице!
Теперь Лючия могла относиться к этому философски.
– Такое случается.
– Но едва ли ты могла выйти замуж за кузнеца. Папа никогда бы на это не согласился.
Лючия знала: она бы вышла замуж за Армана, если бы он любил ее настолько сильно, чтобы не повиноваться ее отцу. Он же взял отступные деньги у Чезаре и купеческую дочку и этим разбил ее сердце. Она поклялась, что такое никогда не повторится.
– Если я выйду замуж, – сказала она Элене, – то лишь за человека, который будет любить меня так сильно и страстно, что ничто не будет иметь для него значения. Иначе брак становится ловушкой, а женщина – узницей.
К ее изумлению, Элена кивнула, соглашаясь с ней.
– Я еще не замужем, но я уже узница. – Ее хорошенькое личико омрачилось. – Я должна выйти замуж за какого-то австрийского герцога. Его мать – англичанка. И все это устроили послы Великобритании и Австрии.
– Знаю. Я слышала об этом.
– Я не люблю его. Я его даже никогда не видела, но должна выйти за него замуж. Папа настаивает на этом браке.
– Не уступай Чезаре.
– Не могу! Все уже устроено. Договоры подписаны. Приданое выплачено. Венский конгресс сохранен, мы заключим мир с Австрией, и Болгери станет союзником Англии. И я ничего не могу сделать, чтобы помешать этому. Это мой долг.
Лючия пожалела, что не знает, как успокоить сестру. Но какое утешение можно найти, когда тебя насильно выдают замуж за человека, которого ты не любишь? Она заговорила о другом:
– Но все-таки, чувствуя себя запертой в клетке, ты не убегаешь и не совершаешь дерзких поступков и не доводишь Чезаре до бешенства.
– О, я не знаю, – с грустной улыбкой сказала Элена. – Вот я здесь вместе с тобой, не так ли? Хотя думаю, мне больше никогда не представится случай сделать что-то недозволенное. – Она помолчала, задумчиво глядя на Лючию. – Почему ты никогда не подчиняешься папе? Делаешь то, что тебе запрещено?
Лючия открыла было рот, но поняла, что не знает ответа. Она задумалась, собираясь с мыслями.
– Я не люблю скуки и покоя, а нарушение правил возбуждает меня и доставляет удовольствие, – помолчав, сказала она. – И еще мне нравится преодолевать препятствия, хочется делать, казалось бы, невозможное.
– И когда ты нарушаешь правила, папа невольно вспоминает о твоем существовании.
При этих словах сестры Лючия застыла. Для наивной девушки, избавленной от тревог и забот, почти ничего не знавшей о жизни, Элена была очень проницательна.
– Это тоже – призналась Лючия и затянулась сигаретой.
Выпустив дым, она добавила:
– Почему он притворяется, что меня не существует?
Лючия отвела глаза, чтобы не видеть сострадания на липе сестры. Какая ирония – всего лишь несколько часов назад она сама жалела молодую девушку.
– Впрочем, не имеет значения. – Ее голос звучал резко. – Мне это безразлично.
– Нет, это неправда. Но если это хотя бы немного утешит тебя, знай: папа большую часть времени не помнит и о моем существовании. Антонио позволяется делать все, что он хочет, а я не могу ни пойти куда-нибудь, ни сделать что-нибудь. Папа даже не разрешает мне бывать на балах, пока мне не исполнится восемнадцать. До твоего приезда мне временами казалось, что я сойду с ума.
– Я оказалась во дворце только потому, что Чезаре сомневался, как ему со мной поступить. Он рассчитывал, что его дворцовые стражники не будут спускать с меня глаз. – Она замолчала и с многозначительным видом огляделась. – Как ты думаешь, это помогло?
– Боюсь, что нет, – улыбнулась Элена.
– Я не позволю, чтобы мной управляли как марионеткой.
Повернувшись, Лючия бросила окурок на булыжную мостовую. Растирая его каблуком, она заметила повозку с полами, которую они уже видели. Та объезжала площадь, а двое мужчин стояли в ней, оглядывая толпу.
– Не оборачивайся, – приказала она, – я снова вижу тех двоих мужчин. По-моему, они ищут нас.
– Зачем? Они нас даже не знают.
– Это ничего не значит. Мужчинам всегда нужны женщины, особенно те, кто им улыбается, смеется и флиртует с ними. – Лючия увидела, как более высокий из них повернулся в ее сторону.
Заметив ее, он послал ей воздушный поцелуй в ответ на тот, который она послала ему при первой встрече. Она засмеялась, принимая этот знак мужского внимания именно за то, что он и означал, и ей это нравилось.
– Они нас узнали, – сказала она Элене, когда ее поклонник указал на них своему приятелю. – Они идут сюда.
– О! – Элена от волнения широко раскрыла глаза. – А что, если они заговорят с нами?
– Может быть, мы им позволим. – Лючия небрежно откинулась на спинку стула. – Или, – пожав плечами, добавила она, – не позволим.
Повозка подъехала к кафе, где они сидели, в воздухе мелькнул букет и упал на колени Лючии. Она взглянула на цветы, затем на мужчину. Спустя минуту она взяла в руки букет и улыбнулась своему поклоннику.
