Барбара Картленд - Неподдельная любовь

Она пригласит его к себе в спальню. А когда они окажутся в постели, дверь распахнется — ив комнату влетит Генри Бертон.

Дафна испуганно вскрикнет, а муж уставится на нее с таким видом, словно не может поверить своим глазам. Потом он разразится бранью с обвинениями и укорами. А напоследок заявит, что поскольку застал их на Месте преступления, то немедленно подаст на развод.

Дафна будет жалобно умолять его о прощении: ее повергнут в ужас скандал и осуждение света, который от нее отвернется.

И тогда настанет время вмешаться маркизу.

Чтобы спасти себя — и, конечно, женщину, погубленную им, — придется предложить оскорбленному мужу крупную сумму денег, способную помочь ему отбросить гордыню и смириться с запятнанным именем.

Вся эта сцена окажется невыносимо долгой и унизительной.

Маркиз будет обнажен, тогда как Бертон явится в дорожном костюме — ведь он якобы вернулся из Парижа.

Все это выглядело бы весьма забавно на театральной сцене, но вряд ли доставило удовольствие по крайней мере одному из участников реального происшествия.

Маркиз совершенно ясно представлял себе, как попался Хотон: ему не оставалось ничего, как только заплатить Бертону столько, сколько тот потребовал.

И он мог оказаться в таком же положении, за тем лишь исключением, что, как человек более состоятельный, вынужден был бы заплатить гораздо больше, чем лорд Хотон.

«Как можно быть таким глупцом?» — гневался он на себя.

Теперь ему казалось просто смешным, что он не догадался о значительных материальных затруднениях Бертонов. Они наверняка потратили уже почти все деньги, которые им удалось вытянуть из Дэйрона Хотона.

Бертон любил азартные игры, а его жена хотела постоянно бывать в высшем свете, что также требовало немалых расходов.

Они занимали небольшой дом — но он был расположен в модном районе Мэйфэйр.

Они держали лошадей и собственную карету.

Маркиз слышал, что прошлой зимой Бертон охотился на лис в Лестере.

Естественно, к этому моменту они должны были потратить все деньги.

И кто мог стать для них более многообещающей добычей, нежели маркиз Кейнстон?

Крепко стиснув зубы, маркиз сошел вниз ровно в семь тридцать.

Дворецкий уже ждал его, держа наготове вечерний плащ, подбитый красным атласом.

Один лакей вручил ему цилиндр, второй — трость, третий — перчатки.

Не удостоив никого из них даже единым словом, маркиз вышел из дома и сел в карету, дверь которой перед ним распахнул четвертый лакей.

Наконец, колени маркиза накрыли меховой полостью, и карета тронулась.

Дорога до дома Бертонов заняла совсем немного времени — особняк был расположен на одной из узких улиц.

Войдя в дом, маркиз впервые обратил внимание на то, что ковры в холле немного протерты. На лестничной площадке красовался букет, составленный из свежих цветов, но в нем не было самых дорогих гвоздик.

Когда дворецкий открыл дверь гостиной и громко объявил имя приехавшего гостя, маркиз заставил себя улыбнуться.

Дафна Бертон, разговаривавшая с одним из своих гостей, обернулась к маркизу со счастливым возгласом. Она пошла ему навстречу столь грациозно, что казалось, будто она плывет, не касаясь ногами пола.

Ее глаза излучали такую радость, а лицо было так прекрасно, что маркиз невольно засомневался в своих умозаключениях.

Дафну никак нельзя было заподозрить в неискренности.

— Я так рада вас видеть! — тихо промолвила она.

Маркиз поднес ее руку к губам и ощутил тайное пожатие.

Она познакомила его со своими гостями.

Как и следовало ожидать, все они оказались людьми пожилыми.

Среди них был выдающийся дипломат с супругой, который несколько лет назад ушел на покой, и еще одна супружеская пара, которой давно перевалило за шестьдесят.

Маркизу казалось, будто он читает некогда уже читанную главу книги и ему досконально известно все, что будет происходить на следующих страницах.

С этим чувством он направился к обеду, который оказался недурным, хотя и не мог сравниться с тем, что предлагали ему собственное повара. Вино было сносным, но, по его ощущению, не слишком дорогим.

Разговор за столом вынудил бы его скучать, если б не выразительные взгляды, которые бросала на него хозяйка дома. А еще она не упускала малейшей возможности как бы случайно прикоснуться к нему.

Трудно было не заметить, что многие ее фразы, адресованные ему, звучат нарочито двусмысленно.

Когда джентльмены устремились к выходу из столовой, маркиза не удивил обращенный к нему вопрос дипломата:

— Я надеюсь, вы простите нас, милорд, если мы уедем пораньше? Моей жене нездоровится, и мы оба уже в том возрасте, когда долгие вечера перестают доставлять удовольствие.

— Конечно, это очень разумно с вашей стороны, — вежливо ответил маркиз.

— Я осторожен, а это почти то же самое, — изрек стареющий дипломат.

Маркиз подумал, что осторожность была бы не менее разумной и в отношении него самого.

Обе супружеские пары попрощались и вышли, а маркиз дожидался, когда они спустятся вниз и начнут одеваться в холле. Наконец он негромко сказал:

— Мне тоже надо уезжать.

— Вы… уходите?

На лице, так же как и в голосе Дафны Бертон, сквозило неподдельное изумление. Она показалась маркизу безумно привлекательной и совершенно искренне встревоженной.

На секунду маркиз готов был допустить, что Уилли ошибся и она действительно испытывает к нему влечение. По крайней мере во время обеда, сидя рядом с ним за столом, она не скрывала своего желания.

Маркиз молчал, и она нерешительно произнесла:

— Я… думала… мне казалось… что мы с вами… сможем быть вместе, как мне… давно хотелось!

— Я тоже на это надеялся, — кивнул маркиз, — но я слышал, ваш муж вернулся из Парижа, так что теперь, конечно, не может быть и речи о том, чтоб мы остались наедине.

Говоря это, он внимательно наблюдал за леди Бертон и по тому, как она удивленно заморгала и тихо ахнула, понял, что Уилли не ошибся.

Пытаясь пресечь несколько затянувшееся молчание, Дафна воскликнула:

— Генри вернулся? Что вы говорите? Он должен был приехать только завтра!

— Думаю, вы ошибаетесь, — спокойно молвил маркиз. — Доброй ночи! Благодарю вас за весьма приятный обед.

Он небрежно поднес ее руку к губам и вышел, оставив хозяйку в полной растерянности.

Быстро спустился вниз и появился в холле как раз в ту минуту, когда его покидали остальные гости.

Карета ждала его у входа, и, отъезжая от дома Бертонов, он подумал, что снова одер, жал победу.

Правда, на сей раз это не принесло ему никакой радости. Он едва не попал в глупейшее положение.

Такого он не забудет никогда!