Маргарет Пембертон - Далекий берег
– Значит, тебе не нравится школа?
– Ничуть не нравится. Старикан Готорн только и знает, что драть уши, а Поррит… – Джош выразительно передернул плечами.
– А что за человек этот Поррит? – спросил капитан.
– Это не мужчина, это женщина. Еще хуже, когда тебя избивает женщина.
– Она тоже драла тебя за уши?
Джош покачал головой:
– Нет. Раньше такое бывало, но она избила маленького Вилли Джоунса до потери сознания, и в школу пришел его взрослый брат. Там такое было! Брат чуть не вытряхнул душу из нее. Сейчас эта старая корова пускает в ход только трость, но это не так больно.
– А когда она пускает ее в ход? Когда ты дерзко ведешь себя?
Джош засмеялся:
– Да все время! Ошибся, когда решаешь задачку, а эта старая ведьма тут как тут, как будто ждет, чтобы огреть тебя по спине. Это так… – Джош поискал слово: – Так унизительно.
Капитан понимающе кивнул.
– А ты умеешь решать задачи, Джош?
– Нет. Вы бы тоже не умели, если бы знали, что вас до полусмерти забьют, когда вы попытаетесь ответить. Вы только подумайте: в нашем классе никто не умеет решать задачи, и пока нас будет учить старуха Поррит, никто никогда не научится.
Капитан задумчиво посасывал трубку. Школа, о которой рассказывал Джош, была та самая, где должна была учиться и Кристина. Однако, наслушавшись Джоша, капитан решил, что предпримет все меры, чтобы никто не заставил Кристину посещать школу, где все держится лишь на страхе.
Беда заключалась в том, что Джон Хаворт был не просто странствующим моряком. Его кузен с женой и пятью детьми жили в Ливерпуле. Капитан Хаворт регулярно приходил в порт. Рейсы у него были весьма простые. Груз из Ливерпуля перевозился в порты Нидерландов. Затем, загрузившись в Остенде или Роттердаме, судно возвращалось в Ливерпуль. Единственной школой, куда можно было отправить дочь, была школа, в которую ходил Джош, однако капитан Хаворт принял решение несколько лет назад и ничуть об этом не сожалел. Лучше он сам будет учить дочку.
– Кажется, мать дома, – сказал Джош, прерывая мысли капитана Хаворта.
Они остановились возле покрытого копотью домишки.
– Спокойной ночи, Джош. – Капитан огромной ручищей пожал руку мальчика. – Я знаю, что ты присматриваешь за Кристиной, и я это ценю. – Круто повернувшись, он зашагал в сторону порта.
Лицо Джоша вспыхнуло. Капитан поблагодарил его за то, что он заботится о Кристине. Как мужчина мужчину. Расправив плечи, он вошел в освещенную тусклой масляной лампой маленькую комнату, в которой было развешано мокрое белье.
– Где тебя черти носят? – напустилась на Джоша мать и, не дожидаясь ответа, добавила: – Разведи огонь, а то мне некогда, а отец еще не пришел.
Джош развел огонь и юркнул в комнатку, где он обретался с тремя младшими братьями. Братишки крепко спали. Джош лег рядом с маленьким Сэмом, прижавшись к нему, чтобы согреться. Теперь он долго не увидит Кристину. Он вспомнил, как сегодня на кладбище она позволила ему посмотреть… От этого воспоминания Джошу стало вдруг жарко, и его руки невольно оказались между ног. Он однажды видел, как это делал четырнадцатилетний Джимми Мердок. Конечно, Джош не хотел выглядеть дураком перед Джимми и ни о чем не спросил. Кристине только девять лет, и он не может с ней делать то, что делал Джимми с Кейт Кеннеди. Джимми говорил, что Кейт это очень нравилось. Она была на один класс старше Джоша. Он тайком смотрел на нее и не мог себе представить, как она ложится перед Джимми Мердоком. У Кейт уже были груди. Интересно, когда у Кристины вырастут груди и все прочее? Если ему удастся подзаработать деньжат в течение последующих трех недель, он мог бы купить что-нибудь симпатичное для Кристины. И тогда она ляжет перед ним, как, по словам Джимми Мердока, это делала Кейт, и он не только все у нее рассмотрит, но и потрогает. Ну была бы Кристина чуть постарше, с сожалением подумал Джош, все энергичнее двигая рукой.
Капитан бесшумно поднялся на судно. Он не любил оставлять Кристину даже на короткое время, но ему неприятно было сознавать, что юный Джош будет один идти по ночным улицам, где полно пьяных и проституток.
Кристина спала, подложив руки под щеку и подтянув колени к подбородку.
На лице капитана Хаворта появилась нежная улыбка. Он осторожно отвел локон ото рта дочери и прикрыл ей одеялом плечи. Ему становилось не по себе при одной мысли о том, что какая-то старуха с садистскими наклонностями по имени Поррит будет бить ее тростью. Кристина была его. Только его! И никто, будь то сам лорд-мэр Ливерпуля, не помешает Джону Хаворту обучать свою дочь так, как он считает нужным.
Он зашел в большую каюту, поставил книгу на полку рядом с другими, набил табаком трубку и, усевшись в темноте, задумался. Много времени прошло с тех пор, когда он ходил в школу. Почти сорок лет. Джон Хаворт удивленно поднял густые брови. Неужели ему уже почти пятьдесят? Капитан вздохнул. Жизнь, которая временами тянулась скучно и медленно, как-то внезапно оказалась позади. Пятьдесят лет – и ничего нет, кроме видавшего виды судна да удивительной красоты дочери. И это у человека, которому отец дал великолепное образование. Латинский, греческий… Он начал служить на Королевском флоте в восемнадцать, стал офицером в двадцать один, женился на девушке с одобрения семьи… Даже спустя столько лет он с содроганием вспоминает об этом. Боже, какую жизнь она ему устроила! Она была белокурая и изящная, и ему завидовали все мужчины. Но если бы они знали, как она ведет себя в спальне, то от всей души пожалели бы его. В первую же брачную ночь его молодая жена заявила, что физическая близость – вещь совершенно излишняя. Ее мать все ей об этом рассказала, и она не желает вести себя столь неподобающим образом. Она выразила уверенность, что Джон ее поймет. Но Джон не понял, а стал терпеливо ждать, веря в то, что любовь и нежные чувства возьмут в ней верх. Этого, однако, не произошло. Мэри Гудмен не терпела даже его прикосновений. Если он брал ее за руку, она отдергивала ее и тут же вытирала носовым платком. В течение целого года Джон Хаворт проявлял терпение, уговаривал ее, был постоянно с ней нежен, но все было тщетно. Затем он вдруг с удивлением и облегчением осознал, что ему не нужна эта никчемная фарфоровая куколка. Он больше не испытывал к ней никакого желания, как и она к нему. Он купил ей дом, выделил долю из своего дохода и с тех пор больше никогда ее не видел. Последующие десять лет он много пил, посещал бордели в каждом порту, пока в одной из дешевых таверн в Испании не увидел танцовщицу с длинными глянцевито-черными волосами и сверкающими агатовыми глазами. Юбка яростно обвивалась вокруг восхитительно стройных ног, когда она отплясывала на столе, окруженном толпой аплодирующих, ревущих от восторга моряков.
