Барбара Картленд - От ненависти до любви
— Если это предложение позволит мне заработать, отец, я была бы счастлива. Все, что было у отца, отобрали бандиты. Я только надеюсь, что рукопись его последней книги уже на пути в Англию.
— Будем молить Господа, чтобы она дошла в целости и сохранности, — сказал отец Игнатий, — и благодарить Его за то, что он спас твою жизнь, дитя мое.
— Да, отец. Но вы знаете, я должна заработать на дорогу до Англии. Там я попытаюсь найти родственников отца.
Наступила тишина.
— Об этом я и собирался поговорить с тобой. Пути Господни неисповедимы…
Атейла ждала, не сводя глаз с отца Игнатия, зная, что он не любит, когда прерывают его размышления.
— Сегодня, — медленно начал он, — доктор попросил меня посетить одну леди, его пациентку. Она очень больна. Qs — Отец Игнатий говорил серьезно, медленно, тщательно подбирая слова.
— Она живет в одной из самых красивых вилл на берегу залива. Когда я пришел, она попросила меня найти англичанку, которая могла бы сопровождать ее маленькую дочку в Англию.
Атейла, затаив дыхание, слушала священника, еще не смея верить, что в темноте туннеля забрезжил слабый свет.
— Эта леди настаивает, чтобы ее дочь сопровождала обязательно англичанка. Тогда я и подумал о тебе. Так ты могла бы вернуться в свою страну. Другого выхода пока я не вижу.
— Отец Игнатий, это именно то, что мне нужно! Как замечательно, что к вам обратились с такой просьбой!
Священник ничего не отвечал, и, немного погодя, Атейла спросила:
— Что вас волнует? Почему вам не нравится эта идея?
Казалось, отец Игнатий не решается выговорить что-то. Наконец он произнес:
— Эта леди называет себя Comtesse de Soisson2, но от меня она не скрыла, да я уже знал ее историю, что на самом деле она не жена Comte de Soisson3, с которым живет.
Атейла знала, что в Танжере немало людей, чей образ жизни неприемлем для испанцев, которые играли главенствующую роль в общественной жизни города.
Люди разных национальностей по разным причинам сделали Танжер своим домом, потому что здесь им не мешали жить так, как им нравилось.
Наступила тишина, потом Атейла спросила:
— А дочь этой леди, которую она хочет отправить в Англию, она англичанка или француженка?
— Она англичанка.
— Тогда я очень прошу вас разрешить сопровождать ее.
— Я знал, что ты так ответишь, дитя мое, — сказал отец Игнатий, — но мне бы очень не хотелось, чтобы ты общалась с женщиной, которая живет в грехе перед лицом Бога и Церкви.
— Эта леди католичка?
Отец Игнатий покачал головой:
— Нет, но граф — католик, и он бросил свою жену и семью во Франции.
По тону, которым говорил священник, Атейла поняла, как глубоко он порицает подобное поведение, но с ее точки зрения все это было не так уж и важно. Она горячо заговорила:
— Пожалуйста, отец, вы же знаете, что для меня значит этот шанс. Иначе мне придется искать работу в Танжере и копить деньги. Но подумайте сами, сколько времени это займет у меня. И к тому же мне негде будет жить.
Она видела, как губы священника шевельнулись, словно желая сказать, что она может оставаться в миссии, но оба они понимали, какое сопротивление это вызовет у Мансер.
Отец Игнатий был слишком проницателен и слишком много сталкивался с разными людьми в разных обстоятельствах, чтобы не заметить отношение своей домохозяйки к Атейле.
Ее ненависть, казалось, витала во всех комнатах. Это чувствовала не только Атейла, но и отец Игнатий. Каждое брошенное миссис Мансер слово разило как острый нож.
— Пожалуйста, отец, — умоляла Атейла, — разрешите мне посетить эту леди и сказать ей, что я хотела бы сопровождать ее дочь.
Губы священника сжались.
— Я долго молился, Атейла. Я молился всю дорогу домой, чтобы Господь указал мне верную дорогу. Ты слишком молода, лучше бы тебе не встречаться с этой женщиной, но выбора у нас нет.
— Обещаю вам, отец, что я буду думать лишь о ребенке, которого надо увезти от матери, живущей в грехе.
При этих словах Атейлы лицо священника немного смягчилось.
— Теперь, когда твои родители с Богом, я чувствую ответственность за тебя. Но я верю, что все мы во власти Силы, большей, чем наша. Я верю, что Господь поможет тебе.
— Я тоже верю в это, но во время путешествий с отцом я видела жизнь и обычаи многих племен, поэтому знаю о жизни и людях гораздо больше, чем если бы выросла в старой доброй Англии.
На этот раз священник улыбнулся.
— Что правда, то правда. Традиции многих племен шокировали бы англичан.
— А может быть, отец, — быстро заговорила Атейла, — это была воля Божья, подарить мне этот шанс вернуться в Англию и передать этого ребенка родственникам, которые, я уверена, ведут образцовую, истинно христианскую жизнь.
Священник вздохнул:
— Иди отдохни, дитя мое, а когда станет прохладней, я провожу тебя к этой леди. Это довольно далеко, а тебе нужно поберечь силы, пока ты еще не совсем поправилась.
Атейла поняла, что сумела уговорить отца Игнатия, и горячо прошептала:
— Спасибо, спасибо, отец! Клянусь, вы никогда не пожалеете, что позволили мне сделать это. Я вам так благодарна, что не в силах выразить это словами.
Отец Игнатий не ответил, вероятно, он молился о том, чтобы его решение оказалось верным.
Атейла тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, и поднялась в свою маленькую, очень душную в это время дня спальню. Лежа на кровати, Атейла подумала, что слова ее отца вновь оправдались: в нужный момент «что-то да подвернулось».
Она не думала о трудностях, которые могли встретиться на ее пути. Она была полна надежд, что родственники девочки живут где-нибудь на севере. Тогда можно было бы начать поиски с Баронсвилля, где находился фамильный дом отца.
Ее отец был так увлечен исследованием Африки, что почти ничего не рассказывал ни о своем детстве, ни о своей семье.
Мать описывала Атейле большой дом из серого кирпича, который стоял среди обширных земельных владений. В этом доме родился отец Атейлы, и туда он привез ее мать, когда они решили объявить о помолвке.
— Не могу сказать, чтобы эта новость всех обрадовала, — улыбаясь, говорила мама, — а брат твоего отца вовсе не одобрил нашей свадьбы, сказал, что мы не можем себе позволить такие расходы.
Потом она рассмеялась и добавила:
— На самом деле, мне кажется, они были просто очень удивлены тем, что я согласилась выйти за твоего отца. А моя семья была просто в ярости. Они ожидали, что я сделаю гораздо более выгодную партию.
— Это потому, что ты была такой хорошенькой, мама? — спросила Атейла.
— Твой отец считал меня красавицей. Дело в том, что мой отец, баронет, очень гордился древностью нашего рода. К несчастью, у отца не было сыновей, поэтому он ждал от меня, своего единственного ребенка, чего-то грандиозного.
