Кэтрин Андерсон - Нечаянный брак

— Здравствуйте, мистер Рафферти! — воскликнула она. — Какой приятный сюрприз!

Он удивленно вскинул голову и замер на месте. Речел знала, что без очков немного похожа на сову, поэтому старалась не открывать глаза слишком широко. Когда она приблизилась к Рафферти, его расплывчатая фигура стала более четкой. Да, без сомнения, этот человек крупнее, чем она себе представляла.

— Речел Константайн? Дочь шерифа?

— А сколько, по-вашему, в городе Речел Константайн? Целая дюжина? — спросила она с гортанным смешком, как учила ее Дора.

Вопрос, казалось, озадачил Рафферти, и он стал медленно собираться с мыслями. Значит, валериана, добавленная ему в виски, подействовала.

Речел приняла соблазнительную позу, хотя ей было нелегко вспомнить, как нужно двигаться, стоять и улыбаться.

— Уж поверьте, сэр, — нежно прощебетала она, — здесь только одна Речел Константайн. Папа говорит, что форма, в которой меня отливали, была в единственном экземпляре.

И сразу пожалела о сказанном. Неотразимые искусительницы не говорят о своих отцах. Это ясно даже ей.

Восемь братьев Рафферти жили здесь почти год, но из-за отвратительного зрения ей ни разу не удалось хорошенько их рассмотреть. Все говорили о красоте молодых людей, и Речел горела желанием узнать, насколько это соответствовало действительности.

Не ради личного интереса. Слава Богу, нет. Она положила глаз на сына священника. Лоусон Уэллс был высоким, болезненно-худым, почти таким же слепым, как она сама, и отнюдь не отличался внешней привлекательностью. Зато он был добрым, заботливым, склонным к размышлениям. Чего явно недоставало Мэту Рафферти, который при своей красоте, разумеется, считал, что ему такие качества не требуются. «Проклятие на головы красивых мужчин!» — вот девиз Речел.

И все равно ей любопытно. Рискуя обнаружить свою близорукость, она наклонилась к Рафферти, чтобы получше рассмотреть его лицо и самой решить, так ли оно привлекательно. Да, он красив. Выглядит, правда, несколько старше, но работа в поле и пристрастие к алкоголю могут состарить кого угодно.

Даже затененные полями шляпы, его голубые глаза блестели при свете луны. Густые черные волосы лениво падали на лоб, кожа то ли казалась, то ли на самом деле была слишком загорелой. Да, Рафферти красив, но в его красоте есть что-то необычное — пронизывающее, встревожившее девушку. Опасность… Мэт Рафферти оказался не просто красавцем, каким делала его молва, а опасным.

Теперь ясно, почему бедняжка Молли совсем потеряла голову.

К тому же Речел не понравился его взгляд: ленивый, оценивающий, насмешливый. Это не вязалось с тем, что она про него слышала. Все считали его обаятельным, но она почему-то чувствовала себя беззащитной и напуганной. Такое впечатление, по слухам, производил Клинт, старший брат Мэта, всегда серьезный и никогда не улыбающийся. Подруги говорили, что его серо-голубые глаза режут словно бритва.

Закончив изучение стоящей перед ним девушки, Мэт поймал ее взгляд и вкрадчиво сказал:

— Видно, очень неплохая была формочка, дорогая моя.

Таких слов Речел не ожидала и попыталась угадать их смысл. В замешательстве она забыла о своем намерении не походить на сову. Он и в самом деле очарователен.

Ничего удивительного, что бедная Молли совсем спятила.

— Извините?

На его губах мелькнула улыбка.

— Форма, которую разбили после того, как отлили тебя. Судя по результату, она была очень неплохой.

— А! — Речел издала сдавленный смешок. — Та форма. Столько времени прошло… я совсем забыла…

До нее вдруг дошло, что она бормочет и размахивает руками как ненормальная. Спохватившись и желая подчеркнуть бессмысленность подобного разговора, она попыталась засмеяться.

— Что ты делаешь здесь в такое время? Приличные девочки вроде тебя давно лежат в постели, натянув одеяло до подбородка.

Если бы кто-то другой назвал ее девочкой, она пришла бы в ярость. Восемнадцатилетняя Речел считала себя женщиной и обижалась, когда ей намекали, что она еще не взрослая. Но по сравнению с Мэтом Рафферти она была бы ребенком и в девяносто. Лунный свет подчеркивал резкие, волевые, истинно мужские черты, и лицо казалось высеченным из отполированного красного дерева, что придавало ему суровость, от которой у Речел трепетало сердце.

— Может, я не такая уж приличная девочка, какой вы меня считаете.

— В самом деле? — Он слегка отогнул поля шляпы.

Засунув руку в карман юбки, Речел сжала пальцами очки и упрямо задрала подбородок. Нахлынули старые обиды, и она глядела на Мэта, вспоминая другого человека, который над ней смеялся.

— По моим наблюдениям, маленьким приличным девочкам не очень-то сладко живется.

— Верно, — с улыбкой согласился Рафферти, — но большинство приличных маленьких девочек не понимает, чего им недостает.

— Только не я.

Судя по тому, как дрогнули его губы, это заявление ему понравилось.

— Да? И кто же счастливчик?

Речел не могла понять, откуда вдруг появился какой-то счастливчик.

— О чем вы? — удивилась она и, когда Мэт глубокомысленно кашлянул, поинтересовалась:

— Это сугубо личное, мистер Рафферти, или вы можете поделиться со мной?

— Да ничего такого. Просто удивляюсь ответу на свой вопрос.

— На какой?

— Насчет того, осознаешь ли ты, чего тебе недостает. По-моему, вряд ли.

Речел еще выше задрала подбородок:

— Тогда почему я здесь?

— Хороший вопрос. Не желаешь меня просветить?

— Потому что я устала от скучной, однообразной жизни, вот почему.

Усмешка не исчезла с его губ, даже когда Рафферти зевнул. Он потер переносицу, тряхнул головой и остановил мутный взгляд на Речел.

— Значит, устала от скучной жизни, так? Почему-то у меня возникло ощущение, что ты рассчитываешь на мою помощь.

— Возможно, потому, что так и есть, — улыбнулась Речел, стараясь не думать о стремительно бегущих секундах. — Кто лучше вас поймет девушку, которая ищет чего-то необычного и волнующего? Говорят, вы человек беззаботный, всегда умеете развлекаться.

— Ты, должно быть, спутала меня с кем-то еще, дорогуша. Слово «беззаботность» ко мне не относится, и тем более если это связано с тобой. У меня, видишь ли, нет желания оказаться за решеткой. Только сумасшедший рискнет заводить шашни с дочерью Большого Джима.

— Неужели вы боитесь моего папу?

— Ужасно боюсь, — усмехнулся он. — И не перестану бояться, пока он носит свою звезду.

— Но, мистер Рафферти, мой отец никогда ни о чем не узнает. Даю вам слово.

— Конечно, не узнает, потому что этого никогда не будет. — Рафферти засмеялся, обнажая белые ровные зубы.