На тринадцати ветрах. Книги 1-4 - Жюльетта Бенцони
– Постарайтесь не очень на меня сердиться! Пройдет время, окончится война, и я буду счастлив снова установить с вами семейные связи...
Гийом спускался вниз с облегчением, но не совсем еще спокойный. Он полностью обретет покой, когда «Смелый» унесется в открытое море. Пока же он решил вести себя как можно любезнее с Лорной.
Она заставила немного себя подождать. Когда Потантен открыл перед Лорной дверь, Гийом внимательно вгляделся в ее лицо, боясь с небольшим оттенком самодовольства обнаружить следы слез. Ничего подобного: улыбающаяся, с небольшим веселым огоньком в глазах, Лорна села за стол на свое место.
– Вы сегодня великолепны, – сказал Артур. – Я очень люблю это платье!
– Ты, несомненно, вырастешь мужчиной со вкусом, – сказала Элизабет, которой была известна цель поездки отца. – Цвет платья изумительный, и так идет к лицу моей кузины!
– Он пошел бы и вам, – сказала Лорна. – Жаль, что мы носим разный размер, я бы охотно его вам подарила...
– Спасибо за намерение! Мне этого достаточно. Кроме того, когда вы вернетесь домой, вам будет его недоставать!
Гийом нахмурил брови. Какими, Господи, женщины бывают вызывающими! Эта несносная девчонка так спешит выпроводить ненавистную ей родственницу, что не можетсдержаться и помолчать! Зачем заводить ссору сейчас, когда все уже в порядке?
Едва он решил направить разговор в другое русло, как Лорна заставила его навострить уши:
– Я не думаю, что у моих соотечественников будет случай полюбоваться этим платьем. К тому времени, когда кончится война, оно будет уже изношено... впрочем, скоро я уже не смогу надеть его.
Молодая женщина закончила фразу легким вздохом. Ничего больше не объясняя, она сосредоточила свое внимание на крылышке цыпленка, лежащем у нее на тарелке. Но Гийом не понял, что она хотела сказать. Забеспокоившись, он нервно положил на стол нож и вилку и устремил на мисс Тримэйн грозный взгляд.
– Что вы хотите сказать? Вы что, хотите уехать в другую страну?
– Что там делать, Боже мой! Я знаю... мой дорогой Гийом, что вы на мой счет предприняли некоторые меры, и я очень сожалею, что вы напрасно потеряли время, но вы были не правы, не поговорив вначале со мной... Со своей стороны, я была достаточно скромна... но я хотела вначале убедиться, прежде чем объявлять вам... большую новость. Эту новость я оставила на сегодняшний вечер, и по этому случаю вы видите на мне этот туалет...
– Какую новость? – проворчал Гийом.
– Самую прекрасную, какую женщина может сообщить любимому мужчине. Корабль уйдет без меня, Гийом, потому что я не могу возвращаться к себе. Разве этот дом, такой любимый всеми нами, не является единственным местом, где я могу родить ребенка, которого вы мне сделали?
Грохот затрещавшего стула – Гийом перевернул свой, вставая из-за стола, – как бы подчеркивая невероятное сообщение, прозвучал в комнате при всеобщем молчании. Став сразу серым, хозяин Тринадцати Ветров, задыхаясь, еле процедил:
– Что вы сказали?.. Как вы посмели?
Она подняла на него влажный взгляд, тая от нежной невинности.
– Зачем скрывать? Здесь все свои, и я сказала правду. С этим трудно согласиться, любовь моя? Я беременна от вас...
– Лгунья! Грязная лгунья!
Элизабет, обнажив все свои когти, как кошка, охваченная бешеным гневом, потеряв над собой контроль, бросилась на молодую женщину и свалила бы ее с ног, если бы не мистер Брент, удержавший ее. Готовая убить Лорну, с пеной у рта и глазами, метавшими молнии, Элизабет напоминала Гийому Агнес в ту страшную ночь, когда она заставила его бежать из собственного дома. В ужасе бросился он помогать молодому человеку усмирять ее, пытаясь успокоить, утихомирить, но, когда он захотел обнять ее, Элизабет отскочила с криком:
– Не прикасайтесь ко мне! Я не вынесу...
– Элизабет, прошу тебя! Успокойся! Я уверен, что это неправда.
– Вы тоже считаете меня лгуньей? – произнесла позади него Лорна слишком мягким голосом. – Как вы можете с такой уверенностью отрицать свои действия?
– Я ничего не отрицаю, но если это правда, почему вы мне ничего не сказали, когда я к вам зашел? Правда состоит в том, что вы любой ценой решили остаться здесь, и ваша так называемая беременность очень похожа на то, как несчастные женщины, осужденные на эшафот, пользуются этим предлогом, чтобы оттянуть, по крайней мере, свою казнь...
– Повторяю еще раз, я не была уверена, но... у меня было недомогание, очень характерное... По этой причине я заставила себя подождать...
– Правда это или ложь, не имеет значения, – отрезала Элизабет, не спуская глаз с отца. – Все, что я хочу знать, так это вашу вину в сложившейся ситуации. Так или нет? Короче, она – ваша любовь?
«Да» Лорны и «нет» Гийома прозвучали одновременно, и девушка презрительно улыбнулась.– Нужно было настроить ваши скрипки! Так «да» или «нет»?
– Нет, – твердо ответил Гийом. – Любовница – это женщина, которую мужчина любит достаточно сильно, что дает ей право владеть его сердцем и чувствами. Твоя кузина не может претендовать на это звание. Теперь... я все же должен сказать тебе правду. В течение только одной ночи, слышишь, только одной ночи, которую я провел в Овеньере, мы... потеряли разум. Может быть, виновата буря... она добавилась к незабываемым воспоминаниям. Я потерял голову и не перестаю об этом сожалеть. Ты слишком молода, чтобы понять... такого рода отношения.
– Моя мать была моложе, однако и она не допускала их. Я начинаю понимать... О Боже! Я чувствовала, что эта женщина принесет нам несчастье, и вы позволили ей совершить преступление: разрушить нашу семью. Хорошая работа... достойная дочери Ричарда Тримэйна!
– Я не вижу, почему я разрушила семью? – заметила Лорна. – Мне кажется, наоборот, я ее увеличиваю.
На этот раз Артур заставил ее замолчать.
– Вам следовало умереть со стыда, – сказал он, – а вы упиваетесь злом, которое совершаете...
– Как великолепно мужчины друг друга поддерживают! Артур! Вы мой брат и тем не менее встаете на сторону вашего отца? Конечно, я виновата, – добавила она с саркастическим смешком. – В ту знаменитую ночь я изнасиловала невинного...
– Я никого не извиняю, но не позволю сделать свой трофей из большого несчастья других! Элизабет права: этот ребенок, если он существует на самом деле или если он появится в срок, нанесет семье непоправимый вред.
– Вам очень идут эти слова, – с издевкой произнесла молодая женщина, – сами-то вы, сами-то вы здесь принесенный извне член семьи.
– Конечно... Однако я знаю свое место. Здесь моя семья, я ее люблю и хочу ее защитить!
– Мы все тебя любим, Артур, и ты это
