Невеста Сфинкса - Наталия Орбенина
Соболев остановился в изумлении от философствования неграмотного феллаха.
– Возможно, что и нет.
– То-то и оно! – торжествующе заключил проводник и пополз вперед.
Глава 18
В ожидании спутников дамы не скучали. Они расположились на широких каменных блоках-ступенях и, прикрываясь широкими шляпами от солнца, созерцали окрестности. Внизу копошились иные туристы, рядом высилась еще одна каменная громадина, а вокруг – песок, песок, песок.
Зоя поначалу чувствовала себя немного скованно в обществе Серафимы Львовны. Ей очень, очень хотелось нравиться этой женщине, добиться ее материнской любви и нежности. Госпожа Соболева необычайно интересовала Зою. Как можно быть матерью взрослого молодого человека и выглядеть так, словно тебе двадцать пять, ну от силы, тридцать лет? Как можно всю жизнь прожить с таким строгим, неласковым, суровым мужем и при этом казаться совершенно счастливой? А Зоя была наблюдательна, она сумела разгадать характер профессора, скрытый под маской светской любезности. Неужели Серафима была в него влюблена?
Слово за слово они разговорились. Серафима Львовна вдруг поймала себя на мысли, что до сих пор никому никогда не рассказывала о своей юности, о своих девичьих переживаниях, о сватовстве Соболева. У нее не было подруг, ее мир ограничивался семьей. Разумеется, она не посвящала юную слушательницу в самые сокровенные тайны своей души и отношения с супругом. Но по тому, как Зоя слушала, как алели ее щеки, как трепетали ресницы, рассказчица чувствовала, что девушка многое понимает без слов, душой, сердцем. И Серафиме было радостно и тепло от этого внимательного и доброго взгляда, от этой живой заинтересованности.
– Как же понять, где любовь, какая она? – в волнении спросила Зоя.
– Трудно сказать, наверное, это необъяснимо простыми словами. У каждого она своя. Одному Господь посылает безумную страсть, которая отшумит, сожжет все дотла, и живи потом, питаясь воспоминаниями. Другой всю жизнь греется у небольшого, но постоянного, незатухающего огня, который дает тепло и радость. И тот и другой полагают, что его обошла судьба, не дала ему того, что получил другой. Я была так юна, так глупа и неопытна в жизни, что когда ко мне посватался Викентий Илларионович, чуть не померла со страху. Однако же больше двадцати лет я живу и счастлива, хотя мой путь к душе супруга был долгим и мучительным. Но кто живет просто? В каждой семье какие-нибудь сложности да имеются. Вы, Зоя, теперь в таком возрасте чудесном, чуть старше меня, когда я замуж выходила. В эти годы все кажется нестерпимым, острым. Все чувствуется по-особому. Иногда совершенно нет никаких полутонов. Только все красное, или черное, либо белое. И только потом, с годами, понимаешь, что есть еще и серое, розовое, сумерки души, когда сгущаются краски и меркнет свет. Вроде видишь и чувствуешь по-прежнему, да все как-то зыбко, призрачно, по-иному. Но это тоже твоя жизнь, она продолжается, и тот же человек рядом. Одно я поняла – то, что приходит, не повторяется. Надо принимать жизнь такой, какой ее дает Господь. И если он дарует тебе любовь, окунись в нее с головой, но не теряй рассудка. А если не посылает великого чувства, то ищи его в малом, собирай по крупицам, и воздастся тебе!
– Ах, как скучно собирать, как курица, по зернышку! – Зоя с легкой досадой поддала ногой маленький камушек, который весело поскакал вниз.
– Вам, дитя мое, это, судя по всему, не грозит! – рассмеялась Соболева и слегка приобняла девушку.
Зоя ответила ей, приласкавшись, как котенок. Она уже собралась с духом поговорить о самом важном и трепетном для себя предмете, о чувствах Пети, как в этот миг из черной дыры показались знакомые головы.
Ахи, охи, впечатления, смех, пережитый страх и напряжение. После сумрака и духоты внутренностей пирамиды сухой горячий воздух показался спасительной прохладой, яркое жгучее солнце – божественным светом. Немного придя в себя, путешественники продолжили свой путь наверх, и вот уже наконец высшая точка пирамиды. Небольшая площадка с трудом вместила всех. Мучения были полностью оправданы открывшимся видом. С одной стороны долина, полная жизни, питаемая чудотворными водами великого Нила, с другой – необъятные просторы мертвой пустыни, бескрайний, безжизненный песок, который неуклонно поглощает остатки некогда великой цивилизации.
Спустившись вниз, путники какое-то время отдыхали в тени пирамиды, угощаясь скромными припасами, прихваченными из гостиницы, но рассиживаться было некогда. Надобно было еще успеть предстать перед взором великого чуда пустыни – Сфинкса!
Разве можно, дорогой читатель, описать тот трепет, тот священный ужас и восторг одновременно, когда перед твоим взором возникает это каменное чудовище! Трудно, почти невозможно уразуметь, что сие творение рук человеческих, а не каких-то неведомых, божественных сил, которые вытесали из огромной скалы это мощное тело с крепкими лапами, эту огромную голову, гордо сидящую на мощных плечах. А это лицо, даже будучи изуродованным невежественными мамелюками, которые использовали его как мишень для стрельбы, это лицо несет на себе печать величия, красоты и страха одновременно!
Путники молча, в великом трепете двигались вдоль тела гиганта, стремясь обойти его и осмотреть основательно. Да разве можно охватить единым взором эдакую махину! В длину – 187 футов, высота от земли до темени – 65,5 фута. Нос в пять футов длины, уши в рост человека, голова более восьмидесяти футов в окружности.
– Так, а теперь кто скажет мне, как древние называли свое каменное чудо? – снова спросил профессор. Зоя и Петя снова переглянулись и улыбнулись.
– «Отец ужаса», – как всегда ответил Лавр.
– Воистину, вид его ужасен! Такая громадина! Однако те авторы, которым посчастливилось видеть его лицо еще не обезображенным дикарями, утверждают, что оно было полно невероятной красоты и достоинства. Некоторые исследователи считают, что лицо Сфинкса – это лицо фараона Хефрена. Можно только удивляться мастерству каменотеса, который выполнял работы, не в силах представить свое дело целиком, полностью, как только на большом расстоянии. Ведь под руками у него были только небольшие фрагменты статуи. Это невероятно! – Профессор был не в состоянии сохранять спокойствие, так сильны были нахлынувшие на него чувства. – Поглядите вниз, друзья мои, поглядите, меж лап чудовища вы разглядите каменную полированную стелу. На ней запечатлен рассказ о том, что однажды фараону Тутмосу IV явился бог Сфинкса – Хорем Ахет и приказал очистить каменное изваяние от песка. Ведь в ту пору над бескрайним морем песка плыла только гигантская голова.
– Да, могу себе представить это мистическое зрелище. – Лавр щелкнул фотоаппаратом. – Когда видишь только часть, это больше будоражит воображение,
