Уильям Локк - Демагог и лэди Файр
— Это невозможно! — вскричал Годдар. — А выборы?
— Какие там выборы. Ну их! — сказал доктор.
— Я должен вернуться сегодня же в Экклесби!
— Зачем?
— Затем, чтобы отдать нужные распоряжения, — ответил Годдар, вздрогнув. — Сегодня вторник. Пусть это будет в пятницу. Подсчет голосов, самое позднее, будет объявлен в четверг утром. Я должен быть на посту! — вскричал он. — Да и потом я не могу оставаться в этом доме! Я с ума сойду! Сидеть здесь и ничего не делать — только думать — это ужасно! Я должен вернуться в Экклесби. Это меня отвлечет. Здесь в доме две женщины — умершая, но еще живая, и живая, но умершая для меня. Движение и работа необходимы для меня. Я должен уехать, доктор, я должен!
Он начал возбужденно ходить но комнате, время от времени проводя языком по запекшимся губам и нервно приглаживая волосы. Доктор Карсон тщетно пытался отклонить его от этой поездки. Годдар опровергал все его доводы. Вдруг он остановился перед доктором, как бы осененный мыслью.
— Вот что я вам скажу, Карсон. Я обещаю вам, что как только кончится история с выборами, я немедленно уеду на юг Франции и в течение месяца не прикоснусь к работе.
— Это первая разумная мысль, которую вы высказываете сегодня, — сказал доктор более веселым тоном. — Но только перед отъездом покажитесь мне.
Они расстались. Годдар тяжело поднялся в свою комнату, бросился на кровать и долго лежал, стискивая руками свою пылающую голову.
Эмили сидела одна в комнате покойной и плакала. Она одна на всем свете любила бедную, погибшую Лиззи; она одна понимала и сожалела печальную судьбу бесполезной и несчастной жизни.
Заключение.
Экспресс «Париж-Лион» быстро мчался в темноте ночи. Было необычайно холодно. Два других пассажира, находящихся в купэ, спали под пледами и дрожали во сне от холода. Но Годдар не спал и не замечал холода. Он не сознавал окружающей его обстановки.
Он переживал один из тех редких периодов жизни, когда человек чувствует себя хозяином своей судьбы. С тех пор, как белые меловые скалы Дувра скрылись из вида, а вместе с ними побледнели и воспоминания о свежей могиле, его охватила уверенность в своей непобедимости. Все, чего он так страстно желал в жизни, все это исполнилось. Он завоевал себе положение, он шел к победе уверенно — шаг за шагом и никогда не имел неудачи. Он завоевал себе репутацию популярного политического деятеля, ответственное положение в Прогрессивной Лиге, место в Лондонском Совете Графства, имя писателя по экономическим вопросам, известность в Экклесби и, наконец, членство в Парламенте. Он получил на выборах подавляющее большинство голосов. Победа опьянила его и так же опьянило его и сознание своей свободы. В этом приподнятом настроении он считал себя выше моральных законов, обязательных для простых людей. Смерть жены казалась ему лишь необходимой деталью в его победе. Он уже не считал себя виновным в ее смерти. Слепая судьба помогла ему, как она ему помогала до сих пор.
А теперь он находился на пути к величайшей своей победе. Каждая минута приближала его к ней. Завтра он увидит лэди Файр. Его руки обовьются вокруг нее. Она с радостью отдастся ему.
Новая жизнь начнется для него — великая, блестящая, волшебная. С нею он достигнет вершины славы. Весь мир будет знать его имя. Он попадет в историю, и потомство будет вспоминать его, как великого народного трибуна.
Да! Она обовьет своими белоснежными руками его шею и их уста сольются в долгом поцелуе. При этой мысли дрожь страсти пробегала по всему телу.
Он ни минуты не сомневался, что она будет его. Она любит его. Неоспоримое доказательство тому — письмо, которое он перечел сотни раз. Ее поспешное бегство из Лондона тоже свидетельствовало о том, как глубоко ее потрясло открытие, что он женат. Он вызывал сейчас в памяти различные сцены, мелкие подробности их встреч, которые в то время казались незначительными, но теперь приобрели совсем другой, важный и значительный смысл, в свете ее любви. Ни что не стоит больше на его пути. Он едет к ней, и он теперь уже не разбитый неудачей человек, а сильный и гордый своей славой и победой.
Он не писал ей. Он хотел удивить ее внезапным приездом, а еще более удивить ее известием о своей свободе. Он радовался уже заранее, рисуя в своем воображении эффектную сцену. Возбуждение последних дней пробудило в нем драматический инстинкт, который заложен в каждом великом ораторе, в каждом народном вожде.
— Лион, остановка десять минут.
Годдар вышел из купэ размять ноги. Большой вокзал светился во мгле январского утра. Стук колес глухо раздавался в тишине. На перроне пустынно. Одиночные закутанные фигуры, не побоявшиеся холода, переминались с ноги на ногу. Несколько человек пассажиров торопливо прошли в тускло освещенный буфет. Годдару все путешествие представлялось, как волшебный сон. Длинный поезд на высоких колесах казался ему сказочной машиной, предоставленной судьбой для его личных услуг. И машина эта была как бы символом его собственной силы.
Когда поезд снова тронулся, Годдар лег и пытался заснуть, но сильное возбуждение не давало ему возможности забыться ни на минуту. А между тем он не спал уже три ночи. Та вялость, которую он чувствовал как раз перед смертью Лиззи, уступила место необыкновенному подъему сил. Каждый нерв в нем дрожал. Он не нуждался в сне. Иногда только острая головная боль заставляла его вздрагивать, и он нервно проводил рукой по лбу. Поезд мчался в темноте, а Годдар не смыкал глаз, со страстным напряжением думая все об одном. Он следил за утренним рассветом, за наступлением светлого, радостного дня. В Авиньоне все окружающее уже было залито ярким солнечным светом — и он счел это за счастливое предзнаменование. В Марселе стало жарко. Когда поезд несся вдоль прекрасного побережья Ривьеры, Годдар словно впитывал в себя красоту природы — темно-синее море, розы, прозрачные леса пиний, яркое солнце, безоблачное небо, вереницы красивых вилл и дворцов. Блеск и радость юга казались ему новым сказочным миром. Его молчаливые спутники вышли в Тулоне, и их места заняли трое шумных гасконцев, которые до самого конца их пути громко болтали, шутили и смеялись. Годдар с удовольствием прислушивался к их бесшабашному смеху.
Время шло. В четыре часа приехали в Канн. Через несколько минут Годдар будет в Ницце. Он снова вынул письмо из кармана и долго, долго смотрел на эти дорогие строки. «…К чему стремится ваше сердце. Роданта»! Он посмотрел на темно-синее море и фиолетовое небо. Роданта! Как это имя странно гармонировало с окружающей его экзотической красотой! Сегодня вечером он назовет ее этим именем. Сегодня она будет принадлежать ему. И вместе — вдвоем — они победят весь мир.
