Эптон Синклер - Сильвия

Кто-то ответил:

– Конечно, многие студенческие квартиры имеют здесь свои подъемные машины. А некоторые здесь живут в своих особняках.

– Неужели? – удивилась Сильвия.

– Как же. Хотя бы Дуглас ван Тьювер.

– А кто это?

Гости Турлау переглянулись.

– Вы никогда не слыхали про ван Тьюверов? Это одна из старейших фамилий в Нью-Йорке. Очень известное имя.

– Ну, вот, видите, какая я провинциалка, – кокетливо ответила Сильвия.

– Он племянник миссис Гарольд Клайвден, – вставил Гармон.

– Клайвден, – повторила Сильвия. – Я, кажется, слышала это имя.

Она сделала нарочито равнодушное лицо, хотя прекрасно знала, что леди Клайвден была царицей нью-йоркского общества и имя ее постоянно мелькало в газетной хронике. Но чтобы не смущать больше публику своим невежеством, продолжала:

– И неужели этот Дуглас ван Тьювер один занимает целый дом?

– Да что ему, – ответил один из гостей, – он и замок себе выстроил в Шотландии.

– Замок – это интересно и романтично, – заметила Сильвия, – но приехать учиться и поселиться одному в особняке! Должно быть, очень спесивый субъект.

Никто не ответил, и она с серьезным видом добавила:

– Или дегенерат?

Гости Турлау были явно шокированы, однако рассмеялись.

– Господи! – воскликнул Бэтс. – Если бы ван Тьювер слышал это!

– Это, быть может, послужило бы ему на пользу! – подхватила Сильвия.

Кто-то опять рассмеялся.

– Вот если бы вы с ним потолковали!

– Что же? Это было бы интересно!

– В самом деле! Вы бы хотели?

– Отчего же нет?

– Ван Тьювер часто смущает людей!

– Разве он такой страшный?

– Не то что страшный. Но он такой… внушительный. Сильвия иронически усмехнулась.

– Конечно, если вы опасаетесь какой-либо непочтительности с моей стороны…

– Хотите, я пойду и приведу его? – быстро прервал ее Бэтс.

– Но если это такая важная особа, то вы, быть может, меня к нему поведете? – холодно сказала Сильвия.

– Мы воздвигнем для вас подобающий трон, мисс Кассельмен! – сказал Турлау.

Бэтс не мог расстаться с осенившей его мыслью.

– Хотите, я пойду и приведу его? – настаивал он.

– Разве он посещает студенческие квартиры?

– Я не шучу, мисс Кассельмен. Хотите познакомиться с ним?

– Зачем?

– Интересно было бы видеть, что будет!

– Из всего, что вы говорите о нем, я могу заключить, что он скучный человек и что не мешало бы проучить его за спесь.

– Да, да! Вот и проучите его!

Сильвия рассеянным взглядом окинула гостей Турлау.

– Вы не находите, – сказала она, – что мы уделяем слишком много внимания этому господину?

Все были польщены замечанием. Но мысль о встрече Сильвии с ван Тьювером всех уже увлекла, заняла все внимание.

– Нет, нам все-таки хотелось бы увидеть, как вы его проучите, мисс Кассельмен! – воскликнул студент Джексон.

– Как знать, быть может, и вы растеряетесь перед ним! – раззадоривал ее Бэтс.

Сильвия рассмеялась.

– Вы хотите использовать меня как орудие мести?

– Нам бы очень хотелось видеть ван Тьювера побитым, – сказал Джексон.

– Пожалуйста, побейте его, мисс Кассельмен, – добавил Гармон.

Она показала им свои руки, обтянутые белыми лайковыми перчатками.

– Глядите, как чисты и незапятнанны!

– Ну, тогда, – воскликнул другой студент, Тубби, – я объявляю голодовку. Я ничего в рот не возьму, пока вы не познакомитесь с Дугласом ван Тьювером.

Сильвия встала со скучающим лицом.

– Я сбегу от вас, если вы будете занимать меня такими неинтересными беседами.

Разговор тотчас перешел на другую тему.

Сильвия обещала Франку приехать к нему завтракать на следующий день. Она с радостью думала о предстоящем знакомстве с его товарищами.

– Франк, ты и понять не можешь, как я рада видеть тебя, – сказала она, когда они сели в экипаж. – Я так тоскую по тихому домашнему уюту. Ты не понимаешь…

– Отчего же, я прекрасно это понимаю, – ответил Франк, улыбаясь. – Я не бывал в высшем бостонском обществе, но кое в каких домах бывал…

– Франк, – воскликнула она, – я никогда не надоем тебе, скажи? Чем больше я встречаю людей, тем больше я люблю тебя. И все, чего я хочу, – это быть вдвоем с тобою. Я так устала от этой светской жизни. Все думают, что я отчаянная, озорная…

Он улыбнулся. Она помолчала мгновение и добавила:

– Но с тех пор как я встретила тебя, я так часто грущу, и мне так стыдно бывает временами. Видишь, что ты сделал со мной!

– Да в чем дело?

– Ах, я тебе как-нибудь расскажу! Не спрашивай сегодня. Я устала от общества. Я не гожусь для этой жизни!

– Но ведь ты недавно только хотела вводить меня в свет!

– Я помню, помню, Франк. Я веду эту игру по привычке, но в глубине души ненавижу ее. Теперь я имею успех, но вначале я ни одного шага не могла сделать, не споткнувшись. Когда меня возили на бал, я вся дрожала от страха, пряталась по углам, и тетя Ненни уводила меня в уборную, бранила меня и подбадривала: «Сильвия! Ты, моя племянница, жмешься к стенке и сидишь без кавалеров? Ты забываешь, кто ты?» И, конечно, я должна была думать о моих предках и о том, чтобы поддержать честь их имени. Она щипала мои щеки, пока на них не выступал румянец, вытирала влажные глаза, пудрила мой нос, поправляла мою прическу, завивала распустившийся локон, завязывала бант на плече, и я опять влетала в зал.

– Ну, что же, ее наставления пошли тебе впрок! – сказал Франк с улыбкой.

– Да, конечно, но ведь эта светская барышня, пожинающая лавры, вовсе не я. Я часто думаю о том, какая это отрада быть простой и естественной. Но любил ли бы ты меня другой? Представь себе, что я перестала бы наряжаться, перестала бы совещаться часами с моей портнихой, и ты убедился бы в один прекрасный день, что я вовсе не так элегантна, как кажусь тебе теперь.

Франк рассмеялся.

– Поверь, я сумел бы воспользоваться этим.

– Да, ты смотришь на меня, и я нравлюсь тебе такой, какая я есть. Но ты себе и представить не можешь, сколько труда стоит мое изящество, какие деньги – тысячи, тысячи долларов – тратятся на меня. Представь себе меня незавитой или с лоснящимся красным носом. Мне всегда вбивали в голову: «Не забывай, не забывай никогда надеть вуаль!» Или вот мои руки – такие гладкие, мягкие руки, с такими красивыми полированными ногтями. Ты поверишь, что меня заставляют спать в перчатках, смазанных внутри глицерином? И когда холодно, они такие клейкие, неприятные! А сколько времени уходит на полировку ногтей!

Она помолчала немного и продолжала:

– Вот видишь, Франк, ты не верил мне, когда я говорила тебе, что я испорчена воспитанием. Спроси Гарриет Аткинсон, что мы проделывали. Она приходила и спрашивала меня, как ей вести игру с таким-то и таким-то. Новый, скажем, поклонник. Она рассказывала мне, откуда он, из какой среды, что ему нравится, и я учила ее «играть» им. И я сама делала то же самое сотни раз.