К. Харрис - Когда рыдают девы
– По мнению мисс Теннисон, тот, кто рыл на месте раскопок, искал сокровища Мандевиля?
Француз кивнул:
– Я опасаюсь, что если они с мальчиками решили побывать на Кэмлит-Моут в минувшее воскресенье, то могли случайно наткнуться на того, кто охотится за кладом. Того, кто… – голос Арсено замер, лицо сжалось от мучительных мыслей.
– Когда вы ездили с мисс Теннисон на островок, как вы туда добирались?
– Но я не… – начал было отнекиваться лейтенант, однако Девлин решительно его прервал: – Хорошо, поставим вопрос иначе: если бы вы поехали на Кэмлит-Моут в прошлое воскресенье, как бы вы туда добирались?
Француз криво усмехнулся:
– В наемном экипаже. А почему вы спрашиваете?
– Потому, что это одно из наиболее непонятных обстоятельств данного убийства. На Боу-стрит до сих пор не выяснили, каким образом мисс Теннисон попала на островок в день своей смерти. Нет никаких предположений?
Арсено покачал головой.
– Должно быть, она поехала туда в сопровождении того, кто ее убил.
«Как ездила и с вами», – подумал Девлин, а вслух произнес:
– Любопытно, почему вы пришли со своей историей ко мне? Почему не сообщили все, что вам известно, на Боу-стрит?
Губы собеседника скривились в невеселой усмешке:
– Вы видели сегодняшние газеты? Там предполагают, будто Габриель и мальчики были убиты каким-то французом. И уже нынешним утром на двоих моих товарищей по плену налетела толпа, обзывая детоубийцами. Их наверняка прикончили бы, не проходи случайно мимо отряд Третьего добровольческого полка, который и спас несчастных.
Спутники остановились у ворот, где дожидался Том с экипажем.
– Почему вы так уверены, что я не выдам вас властям? – спросил Себастьян.
– Мне говорили, вы честный и справедливый человек.
– Кто вам такое сказал?
Втянувши щеки, француз отвел взгляд.
– Вы рискнули обратиться ко мне. Почему? – допытывался Девлин.
Арсено снова посмотрел в лицо виконту. Сейчас он был похож не на молодого ученого, а на солдата, который воевал, видел, как умирают люди, и, без сомнения, убивал сам.
– Все очень просто. Кто бы ни сотворил такое, я желаю его смерти.
Взгляды собеседников встретились. Эти мужчины сражались под разными флагами, возможно, не зная того, даже противостояли один другому на поле битвы. Но у них было больше общего друг с другом, нежели с теми, кто никогда не держал на руках окровавленных, искалеченных тел умирающих товарищей, кто никогда не ощущал грохочущую в жилах жажду крови, кто никогда не испытывал приступа скручивающего кишки страха или прилива спокойного мужества, исходившего от бесхитростного принятия судьбы.
– Рано или поздно власти выяснят, кто вы, – заметил Себастьян.
– Да, но это не будет иметь никакого значения, если прежде вы поймаете настоящего убийцу. – Держа руку у бедра, словно на эфесе шпаги, которой там больше не было, француз поклонился: – Милорд.
Девлин стоял у своей двуколки, глядя на хромавшего в сторону реки лейтенанта и лохматого рыже-черного пса, довольно трусившего рядом с ним.
Первым побуждением виконта было не обращать внимания на россказни Арсено о такой ерунде как призраки, бароны-разбойники и зарытые сокровища. Однако он смутно припомнил слова Лавджоя о каком-то местном предании, связующем рыцаря-тамплиера и островок.
– Это тот лягушатник, который был вам нужен, да, хозяин? – поинтересовался Том.
Себастьян вскочил на высокое сиденье экипажа.
– Он утверждает, что да.
– Но вы сомневаетесь?
– Когда дело касается убийства, я склонен сомневаться во всем. – Девлин собрал поводья и оглянулся на грума: – Ты веришь в привидения, Том?
– Я? Да бросьте, хозяин, – блеснул щербатой улыбкой мальчишка. – Хотите сказать, этот французишка – привидение?
– Нет. Но я слышал, некоторые люди считают, будто на Кэмлит-Моут обитает призрак.
– Дамы, которая себя убила?
– Черного рыцаря из двенадцатого века.
Том на минутку притих, а потом спросил:
– А вы, хозяин, верите в привидения?
– Нет, не верю. – Виконт повернул гнедых на дорогу, ведущую на север. – Но думаю, самое время еще разок взглянуть на Камелот.
ГЛАВА 19
Алистер Сен-Сир, граф Гендон и канцлер британского казначейства, хлопнул ладонью по лежавшей на столе перед ним стопке оскорбительных листовок:
– Мне это не нравится. Совсем не нравится. Проклятые бумажонки расклеены по всему городу! И, скажу я вам, их влияние гораздо сильнее, чем можно было себе представить. Да что там, сегодня утром я случайно уловил, как о короле Артуре перешептываются две мои служанки. Мои служанки! Мы и раньше слышали подобную ерунду, будто пришла пора «единственному и грядущему королю» вернуться из туманов чертового Авалона и спасти Англию и от Бонни, и от Ганноверской династии. Но сейчас все иначе. Куда серьезнее, чем фантазии нескольких простолюдинов за пинтой пива в местной забегаловке. За этим кто-то стоит, и если хотите знать мое мнение, здесь замешаны агенты Наполеона.
Достав табакерку из кармана, лорд Джарвис спокойно открыл ее одним умелым пальцем.
– Разумеется, это работа французских агентов.
– Вам известно, кто они? – глянул на собеседника из-под густых бровей Гендон.
– Конечно, известно. – Барон поднес щепотку табака к ноздре. – Но на данный момент дело заключается не просто в изъятии парочки подпольных печатных станков. Ущерб уже причинен: обращение к героическому мессии из славного прошлого Британии нашло отклик среди народа и зажило собственной жизнью.
– Как, разрази меня гром, подобный вздор сумел вызвать столь всеобщее воодушевление?
– Полагаю, в этом можно обвинить достижения проповедников, и не без оснований. Людям, истово уповающим на второе пришествие Сына Божьего ради их спасения, нетрудно поверить в такое же возвращение короля Артура.
– Это богохульство.
– Я говорю не о религии. Я говорю о легковерии и складе мышления.
Граф подошел к окну и уставился вниз, на Молл.
– Признаю, поначалу мне было сложно представить, что в наше время найдутся те, кто верит, будто мифический герой вернется в буквальном смысле. Я полагал, эти памфлеты просто спекулируют на чаяниях англичан о появлении подобного Артуру избавителя Британии. Но похоже, огромное количество людей искренне убеждены, будто Артур на острове Авалон только и ждет подходящего момента, чтобы вернуться во плоти.
Джарвис взял еще одну понюшку табаку и с громким сопением вдохнул.
– Боюсь, понятие метафоры недоступно разумению простонародья.
