Сандра Дюбэй - Неукротимый
– Я не лгу, – прервал ее Габриель. – Все происходит только от того, что я не знаю, как ей это сказать. Очень не хочется делать ей больно.
– Ты боишься сделать ей больно! – сверкнула глазами Шайна. – А тебе не приходит в голову, что, оттягивая объяснение, ты сделаешь ее боль еще сильнее? Нет, так больше не может продолжаться, Габриель, иначе ты просто убьешь ее!
Габриель молча уставился на нее. Как сказать Шайне о том, что он на самом деле чувствует? Как объяснить, что он ищет разрыва с Ребеккой прежде всего для того, чтобы стать свободным для нее? Ведь боль Ребекки станет вовсе невыносимой, когда она поймет, что он порывает с нею для того, чтобы переключиться на ее более красивую кузину! О том, что последует дальше, страшно было даже подумать.
Габриель никак не мог признаться Шайне, что полюбил ее с того самого дня, когда забрал девушку у Ле Корбье. Он уже тогда поклялся, что она всегда будет принадлежать ему. Но язык его немел каждый раз, когда он видел неприязнь в ее глазах. И он не решался, не смел заговорить с нею из страха быть осмеянным, отвергнутым ею. Вот почему Габриель предпочитал молчать, скрывая свои чувства.
Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Он, Габриель Форчун, пират и разбойник, бесстрашный в бою, пасует перед взглядом девушки – тоненькой и слабой, едва достающей головой до его плеча! Перед девушкой, которую он мог бы без труда победить одной рукой!
А может быть, пора признаться ей? Признание поможет Шайне понять его чувства. И тогда, возможно, она станет его союзником и поможет найти подходящий способ – как расстаться с Ребеккой без лишнего шума?
– Шайна, – торжественно начал он. – Ты должна выслушать меня. Я хочу сказать, что я…
– Хватит с меня лжи! – резко оборвала его Шайна, не обратив внимания на его тон, не пожелав выслушать то, что он хотел сказать ей. – Мне и так все понятно. Ты хочешь жениться на Ребекке ради ее положения в свете, ради поддержки ее отца. Ты хочешь потянуть время и жениться на ней, и плевать тебе на мои возражения!
– Нет, Шайна, нет! – начал Габриель.
– Довольно лжи! – в бешенстве закричала она. – Как ты думаешь, что почувствует Ребекка, когда обнаружит, что ее муженек, благородный мистер Габриель Сент-Джон, уважаемый плантатор, есть не кто иной, как Габриель Форчун, а она, выходит, жена пирата? И что ты ей скажешь, когда придет время выходить в море на твой грязный промысел?
Шайна сменила тон и сказала, подражая мягкому бархатному голосу Габриеля:
– Прости, дорогая, но наши капиталы пришли в расстройство. Я должен покинуть тебя ненадолго, чтобы поживиться кое-чем в открытом море. Но не волнуйся, я не буду насиловать девушек – если в том, конечно, не будет необходимости!
Над цветочными клумбами прокатился низкий смех Габриеля. За ним немедленно последовал глухой удар – это Шайна изо всех сил ударила его кулаком в грудь.
– Будь ты проклят! – зарычала она. – И прекрати смеяться надо мной! Ты, негодяй! Знай же, что если ты сам не можешь сказать Ребекке правду, так я сама ей все скажу! Я расскажу ей все: и как ты выиграл меня в карты у Ле Корбье, и как лишил меня девственности… изнасиловал меня! И как заточил в Фокс-Медоу, желая сделать своей наложницей! Я все, все ей расскажу! Знай, я не буду стоять в стороне и наблюдать, как моя кузина станет женой пирата по имени Габриель Форчун! – Глаза ее метали молнии. – Запомни! Заруби на своем носу все, что я сейчас сказала! Я предупредила тебя, и будь ты проклят!
В тишине притихшего перед бурей сада звонко простучали по каменным плитам дорожки ее каблучки.
Йен застыл в своем укрытии – ошеломленный, потрясенный всем, что ему открылось. Он подождал, пока уйдет Габриель, и только тогда вернулся через темный сад к дому. В шумную атмосферу продолжающегося бала.
Габриель, Шайна, Ребекка и Йен возвращались в Монткалм в той же карете, что привезла их на бал в Брамблвуд. Они ехали в полном молчании. Ребекка дремала, доверчиво положив головку на плечо Габриеля, пребывая в блаженном неведении. Дремала и не могла видеть ненавидящих, испепеляющих взглядов, которыми обменивались в тишине Шайна и Габриель.
Что касается Йена, то он всю дорогу не отрывал глаз от тьмы, стоявшей за окном кареты. Со стороны можно было подумать, что он силится что-то рассмотреть там, в кромешном мраке. Но ничего он там не высматривал, не рассматривал. Просто так ему было удобнее размышлять. А подумать было о чем.
Мозг Йена снова и снова прокручивал, осмысливал события сегодняшнего вечера. Мало-помалу у него в голове начал складываться план дальнейших действий.
То, что Шайна была пленницей Габриеля, которую он силой затащил в свою постель, не меняло отношения Йена к этой девушке. Мысль о том, что эта упрямая, надменная, гордая и красивая девушка уступила однажды силе и воле пиратского капитана, только еще больше разжигала его аппетит.
Все прояснилось в голове Йена, все встало на места. Ему стало понятно поведение Шайны. А возбужденный, пораженный мозг продолжал работать, подбрасывая Йену все новые и новые мысли, заставляя его в сотый раз повторять, разбирать по косточкам каждое слово Шайны, каждую интонацию ее голоса во время подслушанного им объяснения в саду. Он искал и находил то, что могло, должно было ускользнуть от внимания Габриеля. То, что не могло бы не обрадовать пирата, если бы он сумел это заметить.
Неистовый гнев Шайны, ее пылкая забота о кузине, ее обвинения и угрозы свидетельствовали вовсе не о ненависти к Габриелю. Совсем наоборот. Йен достаточно хорошо знал женщин, чтобы понять: она влюблена, по уши влюблена в своего похитителя, пирата, насильника.
О, это была не просто информация – это была информация особой, чрезвычайной важности, и Йен собирался выжать из нее максимум выгод. Для себя, разумеется.
Габриель был твердо настроен по возвращении в Монткалм поговорить с Шайной, не откладывая, стереть из ее памяти сегодняшнюю неприятную сцену в саду. Но не успела карета остановиться у крыльца, как Шайна взлетела по лестнице в свою спальню и закрылась в ней. Китти помогла ей раздеться, расчесала волосы гребнем из слоновой кости, подала ночную рубашку. Затем Шайна отпустила служанку и осталась одна.
Она присела к зеркалу, перебирая пальцами свои шелковистые локоны, каскадом спадавшие на обнаженные плечи. Гнала прочь, но не могла отогнать мысли о Габриеле – его лицо неотступно стояло у нее перед глазами. Снова и снова она вспоминала его слова о том, что он не хочет сделать больно Ребекке.
Против своей воли она никак не могла отделаться от угрызений совести и зависти, поселившихся в ее сердце. Как он заботится о Ребекке, как боится ранить ее чувства! И совсем не щадит при этом чувства Шайны. Ему и невдомек подумать о том, что ощущает она, видя его рядом с Ребеккой, слыша, как они строят планы своей совместной счастливой жизни.
