Никки Донован - В оковах страсти
— Дело в том, что я со своей женой едва знаком. А вокруг нее ходит столько кривотолков.
— Вам стоит поостеречься, — посоветовал белобрысый воин. — Она умная и хитрая женщина.
— Будь она другой, не выжила бы с вечно пьяным и жестоким мужем, — возразил его напарник, мужчина постарше, с рыжими бакенбардами и тонкой шеей с острым, выступающим кадыком. — Я не смею винить ее в том, что она пыталась отомстить Мортимеру. Он был мерзким безбожником, недостойным сострадания.
Фокс задумался. Даже обитатели Вэлмара не имели однозначного мнения о своей госпоже. Что же тогда оставалось ему? Если она вызывала разногласия у них, то он и подавно затруднялся вынести о ней свое суждение.
— Вы не видели Фитцера? — осведомился он, вспомнив, зачем пришел.
— Загляните в рыцарские казармы, — посоветовал тот, что постарше.
Фокс спустился вниз и устремился через двор. Его внимание привлек юный паж Томас, вихрем влетевший в крепость. Томас сопровождал его в купальню. Он видел мальчика накануне и узнал по блестящим светлым волосам. Де Кресси помимо воли последовал за ним.
Он нагнал Томаса в зале. Паж разговаривал о чем-то с одной из служанок. Фокс предположил, что у мальчика имелось какое-то сообщение для Николь. Когда тот побежал между столами в сторону лестницы, Фокс его окликнул:
— Томас, постой!
Мальчик остановился как вкопанный. Фокс приблизился к нему вплотную. На лице пажа застыло выражение нескрываемого ужаса. Интересно, уж не вообразил ли он, что его съедят?
— Томас, тебя ведь так, кажется, зовут? Мальчик кивнул.
— Ты прислуживаешь леди Николь? У тебя есть для нее какое-то сообщение?
Паж снова жестом подтвердил догадку де Кресси.
— Как давно ты у нее служишь?
— Два года, милорд.
— А что ты о ней думаешь? Как по-твоему, она добрая госпожа?
Его расспросы вызвали у паренька еще большее смущение.
— Миледи очень добра, — ответил он и весь вдруг как-то переменился, словно, оставив надежду спастись бегством, он решил стоять насмерть до победного конца. — Я ради нее готов на все. — Он вызывающе вскинул свой маленький подбородок и расправил плечи.
Фокс с трудом поборол искушение расхохотаться. Можно подумать, что несмышленыш возомнил себя равным ему противником.
— Твои намерения очень благородны, Томас, — заметил он. — Я рад слышать, что ты верой и правдой служишь госпоже Николь. Но мне хотелось бы знать, что питает твою восхитительную преданность. Как благодарит она тебя за службу? Какие награды или знаки внимания ты от нее получаешь?
— Я бы предпочел не говорить, милорд. Фокс изумленно изогнул брови.
— Но я настаиваю, чтобы ты мне сказал. Видишь ли, дело в том, что я хотя и женился на леди Николь, но совсем ее не знаю. Поэтому и стремлюсь собрать о своей жене всю доступную информацию. Человек моего положения должен знать, кто его враги, а кто союзники.
— Но мне неизвестно, что леди Николь о вас думает. Когда вы прибыли в Вэлмар, она велела относиться к вам вежливо и со всевозможным почтением. Но она приказала бы обращаться подобным образом с любым из гостей.
— Меня заботит не то, что она думает обо мне, а то, что ты думаешь о ней. С именем леди Николь связано столько сплетен. Я пытаюсь выяснить, насколько они правдивы.
Мальчик сначала пришел в замешательство, но потом быстро восстановил вид независимого бунтаря.
— Госпожа Николь и в самом деле никогда не упускала возможности делать все наперекор лорду Мортимеру, чем вечно расстраивала его планы. Я слышал, что женщине не подобает так себя вести. Жена должна покоряться своему мужу, каким бы исчадием ада он ни представлялся. Но что касается меня, то я благодарен ей за смелость, ибо она спасла мне жизнь и бессмертную душу моего брата.
— Расскажи мне об этом подробнее, — попросил Фокс.
Мальчик, тяжело вздохнув, начал свою печальную повесть. Его брат Уилл появился в замке три года назад. Мортимер затащил парня к себе в постель, но тот не желал быть сожителем Мортимера и, не в силах вынести позор и унижение, бросился вниз с крепостных стен. Леди Николь сумела убедить священника, что мальчик погиб в результате несчастного случая. Его похоронили на церковном погосте. В противном случае его предали бы забвению, закопав в не освященной земле на перекрестке дорог, где обретают покой тела тех, чьи души осуждены на вечное проклятие.
Вскоре после происшествия родители отправили в замок Томаса. Он боялся, что его постигнет злая судьба его несчастного брата. Но госпожа Николь встала на его защиту. Она сказала Мортимеру, что не даст мальчика в обиду, и если он осмелится поднять на ее пажа руку, то она наведет на него порчу и сделает так, чтобы его мужское достоинство съежилось и отсохло.
Де Кресси выслушал рассказ Томаса с немалым удивлением. Если бы он не знал Мортимера, то мог бы принять историю за вымысел, но Фокс в правдивости услышанного не сомневался. До него неоднократно доходили слухи о том, что Мортимер был неравнодушен к мальчикам и брал их в постель для любовной услады, неизменно отдавая предпочтение светловолосым и пригожим.
Участие Николь в истории с мальчиком не вызывало у Фокса недоумения. Ее стремление заступиться за бедного Томаса, как и стремление оказать духовную поддержку семье несчастного погибшего мальчика, ему понятны, как и любому нормальному человеку. В обоих случаях она бросала вызов Мортимеру и противодействовала его замыслам. Кроме того, ее поведение свидетельствовало об искренней доброте и сочувствии. Судя по описанию Томаса, Николь представлялась не уязвленной и мстительной ведьмой, какой рисовали ее другие, но сердечной и сострадательной женщиной. Его госпожа никогда бы не подняла руку на собственного ребенка во имя возмездия. Она скорее изобрела бы какой-нибудь более хитроумный способ, как испортить честолюбивые планы лорда.
Фоке поблагодарил Томаса и отпустил его. Рассказ пажа заставил его глубоко задуматься. Как отчаянно хотелось ему, чтобы безобразные сплетни, окружавшие Николь, оказались ложью и домыслами, порожденными людской завистью и злобой. Но он пока не смел, не имел права терять бдительность. Ему стало ясно, что Николь что-то от него скрывала. После беседы с Томасом его уверенность еще больше окрепла. Он знал, что не сможет доверять ей, пока не выяснит, какие тайны она хранит.
Но разве его разыскания должны как-то влиять на любовные отношения с ней? Он вполне мог бы делить с ней ложе, тем более что она владела всеми его помыслами. Желание обладать ею жгло его денно и нощно яростным огнем. Но он боялся, что если их тела сольются в любовном экстазе и его самые смелые фантазии осуществятся, то он никогда не сможет смотреть на Николь бесстрастными глазами.
