Рона Шерон - Я выбираю тебя
— Никто. — Знойный голос Изабель окутывал Эшби подобно изысканной ласке. — Ты…
— И ты не целовала никого, кроме меня? — скептически спросил он, испытывая при этом какое-то глупое удовлетворение.
Однако уже в следующий момент на смену ему пришло чувство вины. Эшби не заслуживал этой девушки, но это не могло помешать ему желать ее все сильнее, как не желал он еще никого.
— О, ты прекрасней, чем вечерний воздух, пронизанный сияньем тысяч звезд[5], — пробормотал кто-то его голосом. Уилл наверняка покатился бы со смеху при виде того, как его старый друг опустился до того, что цитирует поэтов. И кому! Его младшей сестре. «Я просто сбегу с ней в Гретна-Грин». Теперь это имело смысл. Всего неделя в его экипаже наедине с Изабель — и он сделает ее своей женой, своим товарищем, своей графиней… И все же. Что он будет делать, когда она увидит, насколько уродливым стало его лицо? Он окажется на полпути в никуда с бьющейся в истерике женщиной.
Она прикрыла глаза. На ее лице появилось мечтательное выражение, а губы изогнулись в улыбке, прогнавшей прочь мрачные мысли.
— О, да ты поклонник Марло.
— Не совсем. Но эта строка из «Доктора Фауста» всегда напоминает мне о тебе.
— Всегда? — Похожие на опахала ресницы взметнулись, явив взору Эшби затуманенные страстью глаза. — Ты ведь не продал свою душу дьяволу, правда? — поддразнила Изабель.
— Нет. Но он неустанно стучится в мою дверь.
— Меня привел на бал Стилгоу, — произнесла Изабель, когда Эшби прикусил восхитительно мягкую мочку ее уха. Надежда в ее голосе вновь пробудила чувство вины, но Эшби предпочел не обращать на него внимания.
— Он знает, что ты пошла на встречу со мной?
Изабель склонила голову набок, приглашая Эшби поцеловать манящую к себе ложбинку за ухом.
— Софи и Айрис… но они не знают о тебе… пока. Они обещали как-нибудь объяснить ему мое отсутствие.
Эшби испытал облегчение — свидетельство его испорченности.
Его палец скользнул под лиф платья и погладил сосок. Он остановился на мгновение и, когда пощечины не последовало, продолжил ласку. Полувздох-полустон сорвался с губ Изабель.
Огонь обжег чресла графа. Эшби потянул за лиф, обнажив грудь Изабель. Ее тело было создано для любви. Эшби хотелось упросить ее позировать ему. Он бы вырезал ее фигуру в полный рост, потому что претендовать на меньшее было бы преступлением. Эшби представил Изабель обнаженной, лежащей на его кровати пятнадцатого века, покрытой кроваво-красным покрывалом, и едва не взорвался от желания.
— Я хочу тебя, Изабель. Ты шокирована?
— Я тоже хочу тебя, — прошептала она.
— Не говори так, — простонал Эшби. Ну как ему бороться с собой, с ней? — Ты пришла, чтобы помучить меня? — Голос Эшби звучал хрипло от переполнявшего его желания. Возможно, если он напугает ее своей напористостью, она убежит? Это лучше, чем открыть свое лицо и увидеть отвращение в ее глазах. Эшби взял руку Изабель и приложил к выпуклости на брюках. Глаза Изабель расширились от ужаса. — Все еще хочешь меня? — выдохнул он, водя рукой Изабель по своей тугой плоти, пульсирующей под тканью брюк, и глядя ей прямо в глаза. Господи, как же хорошо! — Ты ведь даже не представляешь, что делаешь со мной, правда? — Он глухо застонал.
Ужас в глазах Изабель сменился восхищенным удивлением.
— Он всегда такой… твердый и… большой? — хрипло спросила она, водя рукой по собственному почину.
— Всегда, если ты рядом.
Эшби едва дышал, чувствуя, как рука Изабель ласкает, сжимает и поглаживает его плоть. Он стиснул зубы, едва сдерживаясь, чтобы не податься навстречу этой нежной руке. Он сам себя мучил, но наслаждение было столь острым, что он не мог остановиться. Эшби жадно наблюдал за Изабель. Его грудь вздымалась и опускалась, а очертания Изабель расплывались перед глазами. Он чудом сдерживался, чтобы не расстегнуть брюки и не дать ей возможность обхватить его плоть.
— Господи, Изабель, — прохрипел он, едва не согнувшись пополам, — слишком близко он подошел к тому, чтобы положить конец своим мучениям. — Достаточно. — Он убрал руку Изабель и вдохнул полной грудью, чтобы успокоиться.
Изабель подняла руку и провела кончиками пальцев по маске.
— У тебя столько тайн. Я хочу посмотреть на тебя. — И, прежде чем он успел понять, о чем она просит, Изабель схватилась за маску с намерением снять ее.
Эшби запаниковал.
— Нет! — Ударив Изабель по руке, он повернулся к ней спиной и принялся поправлять маску. — Ужасная ошибка! — прорычал Эшби, все еще сгорая от желания.
— Ошибка? Что ты хочешь сказать?
Этот крест ему придется нести всю свою жизнь.
— Оставь меня, — взмолился Эшби, — пожалуйста.
Если бы она знала, как погиб Уилл, и если бы она увидела его лицо… Эшби не хотел даже представлять, что она подумала бы о нем тогда.
— Мне все равно, как ты выглядишь, — раздался за его спиной голос Изабель. — Я знаю, какой ты в душе…
Она ошибается. В душе он еще хуже. Эшби резко развернулся.
— Уходи!
Его выкрик ошеломил Изабель, но она осталась стоять, глядя на него своими большими глазами, сквозь которые просвечивала душа.
— Я больше не ребенок. И я смогу это вынести. Я видела солдат, вернувшихся с войны покалеченными. Я видела детей, изуродованных болезнью… — В глазах Изабель блеснули крупные, похожие на бриллианты слезы. Ее страдания мучительной болью отзывались в сердце Эшби. — Ты меня не запугаешь.
Эшби не мог принять ее жалости, ее сострадания. Он судорожно сглотнул.
— Я не хочу больше тебя видеть, — произнес он, делая ударение на каждом слове. — Достаточно ли ясно я выразился?
— Нет. — Изабель покачала головой, не обращая внимания на струящиеся по щекам слезы. — Ты не можешь так поступить со мной… Опять…
Но Эшби вынужден был так сделать. У него не было выбора. Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы собрать в кулак все свое самообладание, а потом в последний раз посмотрел на Изабель.
Подтянувшись на руках, Эшби перекинул ногу через стену и спрыгнул вниз.
В тишине ночи раздались душераздирающие рыдания.
В висках у Эшби стучало. Вбежав в спальню, он сорвал с лица маску и швырнул ее в огонь, мирно потрескивающий в камине. Он горел, плавился от желания. В сознании царил хаос, а душа стенала, рвалась к Изабель, которая больше не была запретным плодом, но, тем не менее, оставалась вне пределов досягаемости. Он не мог дышать. Он хотел ее, нуждался в ней… он не мог больше жить без нее.
Мучительный стон вырвался из груди Эшби, и он закрыл лицо руками, ощутив покрытую шрамами кожу и желая сорвать ее. Настоящий ад, бездна отчаяния и одиночества разверзлись перед ним, и Эшби знал, что заслуживает подобной участи.
