Джиллиан Хантер - Женитьба порочного герцога

— Идите внутрь, — велел он Харриет и не отступился, пока она не села на подушки сиденья и он не закрыл за ней дверцу кареты.

Кучер герцога крепко держал в руках кремневый мушкет.

Гриффин мрачно кивнул двум лакеям, которые спрыгнули с задника, оба были белее мела.

— Делайте, что должно, но не лезьте на рожон.

Уличные бандиты двинулись к герцогу. Гриффин прижался спиной к дверце кареты и был наготове.

Крепкий главарь уличных теней молча смотрел на Гриффина, затем поднял взор. Внезапная нежность смягчила черты его украшенного шрамами лица. Гриффин нисколько не сомневался, что если он повернет голову и посмотрит в окошко кареты, то увидит там лицо Харриет. Другой мужчина с ярко-рыжими волосами вышел вперед. Гриф удивленно моргнул. Он не подозревал, как сильно похититель ридикюля в парке похож на Харриет.

Это заставило его задуматься. Как он мог причинить вред тому, кто так сильно напоминал ему женщину, без которой (по ее же собственным словам) не могла жить его тетушка. Примроуз заставила его поклясться могилой матери, что он вернет Харриет целой и невредимой.

Похититель сумочек поднял руку. Он оказался глупцом, ослепленным ложной верой в свои силы, если Гриффин понимал что-либо в этом, а уж он понимал. Гриффин ждал. Ни для кого не было секретом, что одной из военных стратегий представителей клана Боскаслов было переждать противника, будь то солдат на поле боя или барышня в спальне.

Вожак уличной банды наверняка принимал вызов от любого, кто покушался на его авторитет. Закон преступного мира гласил ясно: подчинись, не то худо будет. Он отодвинул брата Харриет плечом и насмешливо поклонился тени, которую отбрасывал Гриффин.

— Леди и джентльмены, а также те, кто по факту рождения не является ни тем, ни другим, давайте позволим беспрепятственно проехать нашим высоким гостям: герцогу и герцогине Сент-Джайлза.

Дверца кареты распахнулась, больно ударив Гриффина по плечу.

— Лучше соглашайтесь, герцог, — сказала Харриет, — или я не ручаюсь за последствия.

Гриффин подчинился. Он не смог бы поднять руку на брата Харриет, который выглядел точь-в-точь как его сестра. Карету никто не тронул, и экипаж выехал на темную улицу. Харриет устроилась рядом с герцогом, не сказав ни слова против, когда он прижал ее ближе. Туфли, сброшенные в парке, лежали на сиденье напротив. Гриффин подумывал, не заставить ли Харриет надеть их. Но вместо этого он взял ее ступню в ладонь.

— Вы холодны, словно труп! — воскликнул он. — Дайте-ка мне вторую ступню, чтобы я смог растереть их. Нужно разогнать кровь по венам, тогда ноги согреются. Можно заболеть, разгуливая без обуви.

— Какой вы порой суетливый, ваша светлость. Со мной все в полном порядке.

Он должен был поверить ей на слово. Но, разумеется, один раз прикоснувшись к ней, он уже не мог остановиться. Одним движением он стянул с нее подвязки и напрочь испорченные чулки. Ощущение теплой обнаженной плоти Харриет под рукой манило его сильнее, чем попрошайку на банкет. Не каждый день женщина бросала ему свои туфли и заставляла бегать за ней по трущобам. И не каждый день у него появлялась легальная возможность массировать прекрасные икры, продвигаясь, дюйм за дюймом к бедрам Харриет.

Он ждал возгласов протеста, но когда посмотрел на Харриет, то увидел, что та блаженно закрыла глаза.

— Боже правый, Харриет, — сказал он со смехом, — вы умеете превратить обычный день в праздник. Почему вы мне сразу не сказали, что это ваш брат? Это сильно облегчило бы жизнь нам обоим.

Харриет вздохнула и улыбнулась с некоторым сожалением. В глазах ее вспыхнула такая страсть, что мысли Гриффина устремились в непроглядную и волнующую тьму.

— Все случилось так быстро, — сказала Харриет. — Я разозлилась. Меня легко вывести из себя. Не зря же у меня рыжие волосы.

Гриффин покачал головой:

— Что ж, думаю, сегодня я нагляделся на Лондон больше, чем хотел.

Харриет уселась поглубже на сиденье.

— Мне раньше никто не растирал ступни, — промурлыкала она таким голосом, будто вот-вот готова была уснуть. — Это так приятно. У вас нежные руки.

Гриффин сглотнул.

— Должен признать, мои руки сейчас борются с искушением.

— Это лучше, чем бороться с уличной бандой, как вы думаете?

Он пожал плечами:

— С этим трудно не согласиться.

Харриет сделала глубокий вдох, когда его рука проникла во впадинку под коленкой. Пальцы Гриффина ласкали ее кожу.

— Но беспокоиться ведь было не о чем, — сказала Харриет.

— Да?

— Я бы не позволила им причинить вам вред. Гриффин повел бровью.

— Не думаю, что мне бы понравилось смотреть, как вы бросаете вызов банде оборванцев, чтобы защитить меня.

— Кто-то же должен пасти этих заблудших овечек.

— Простите, если мои слова прозвучат как оскорбление в адрес вашей семьи, но мне показалось, что эти молодые люди давно утратили возможность искупить свои грехи.

— Это был единственный для них путь выжить. Другого они не знали, — сказала Харриет, хмуро глядя на Гриффина.

Его рука рефлекторно сжалась на ее коленке.

— Но ведь вы нашли другой путь.

— Может быть, — сказала Харриет задумчиво. — Но кто знает, надолго ли это?

— Так долго, сколько продлится ваша работа у моей тетушки, не иначе. Я не мог позволить ей примчаться сюда в фаэтоне со вскинутыми пистолетами. В конце концов, виноватым все равно оказался бы я сам.

Харриет рассмеялась.

— Сумочку я так и не вернула, — сказала она задумчиво, затем созналась: — Нет. Это неправда, вернула. Но я отдала ее младенцу. Оказывается, у меня есть племянник, а мне об этом даже не сообщили.

— К черту сумочку. — «Вместе с ее владелицей», — сказал бы он. Разве можно думать о другой женщине, когда Харриет позволяет прикасаться к ней вот так. Она не сделала ни единого жеста, чтобы остановить его. Гриффину оставалось только молить Бога, чтобы Харриет не рассчитывала на его силу воли. Ибо сам он остановиться не мог.

— Она красавица, — неожиданно сказала Харриет.

— Тетушка Примроуз? Харриет закусила нижнюю губу.

— Вы знаете, кого я имею в виду.

— Ах, вот вы о ком, — сказал он рассеянно. Его ладонь поднялась еще на один дюйм по ее очаровательной ножке. Кожа у Харриет была словно шелк. — А я и не заметил.

— А что вы заметили? — спросила Харриет удивленно.

— Ее шляпу.

Глаза Харриет изумленно распахнулись.

— И все?

— Ну, не только это.

— Тогда что…

— У нее очень острые зубы.

— Вы невыносимы, — прошептала Харриет, с трудом скрывая смех.

— Она, должно быть, тоже так решила, — сказал Гриффин с ухмылкой.