Виктория Александер - Да будет любовь!
– Возможно, – медленно проговорила Фиона. – Хотя это не совсем правильно. Если двенадцать женщин представляют месяцы года, то двое мужчин – это…
– Зима и Лето. – Джонатон оперся ладонями о край стола. – Черт возьми, это хорошо. Даже очень хорошо!
– Пожалуй, на этот раз я с вами соглашусь. – Фиона бросила на него довольный взгляд, затем снова повернулась к рисункам. – Зима и Лето хотят заполучить месяцы года. Они хотят благосклонности женщин… Нет, больше – они хотят обладать ими! Вот и все. Они постоянно погружены в бесконечную баталию за обладание, потому что… – Фиона сделала неопределенный жест, – потому что…
– Потому что месяцы, то есть женщины, очень милы, страстны и привлекательны, – Джонатон пошевелил бровями, – а мужчины…
– Боги, – быстро сказала Фиона. – Давайте сделаем их богами!
– Согласен. И боги хотят заполучить месяцы, потому что… потому что они эгоистичные звери, каковыми античные боги нередко представлялись древним. Боги всегда думали о себе и о том, какое удовольствие они получат, совершая тот или иной поступок.
– Античные боги не кутят, – рассеянно заметила Фиона, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях. – Чем большим количеством месяцев обладает бог… – Она выпрямилась и стукнула кулаком по ладони. – Ну конечно! Чем большим количеством месяцев он обладает, тем большую власть имеет, тем больше его сила и над землей, и над небом…
– И над самой Вселенной!
– Именно. – Голос Фионы зазвенел от волнения. – Зима и Лето погружены в битвы, постоянные сражения за вечное обладание месяцами. – Она на миг замолчала. – Вообще-то нам следует назвать их не месяцы, а как-то иначе. Слово «месяцы» звучит не слишком привлекательно.
– Богини?
– Думаю, немного поменьше, чем богини.
– Но выше, чем простые смертные. – Джонатон подошел к книжному шкафу и оглядел переплетенные в кожу тома: – Здесь наверняка есть то, что способно нам помочь.
Фиона присоединилась к нему:
– Может, Гомер?
Маркиз кивнул:
– В «Илиаде» и «Одиссее» фигурируют божества всех видов. – Он с минуту подумал. – А если грации?
– Кажется, их было всего три. – Фиона продолжала изучать полки.
– Это наша история и наш миф, поэтому мы можем придумать все так, как нам нравится. – Джонатон вынул одну из книг и раскрыл ее. – Если мы хотим иметь двенадцать граций, их будет именно столько.
– Но при этом все должно выглядеть достаточно разумно…
– Сомневаюсь, что это так уж необходимо. – Маркиз принялся листать книгу. – Не забывайте: мифы представляли собой вымысел, здравый смысл здесь не требовался.
– Возможно. – Фиона пристально посмотрела на книгу, которую маркиз держал в руках. – Нашли что-нибудь?
– Пока нет. – Джонатон захлопнул книгу и поставил ее на полку. – А если музы?
Фиона покачала головой:
– Наша история о силах природы, а не об искусстве.
– Тогда я придумал. – Он удовлетворенно улыбнулся. – Это нимфы. Насколько позволяет судить мне мое классическое образование, малые богини существовали везде и в любых количествах.
– Отлично! Пусть будут нимфы.
Фиона вернулась к столу, взяла лист бумаги и написала на одном «Лето», на другом «Зима», затем быстро разделила стопку с изображениями мужчин на две части и поместила одну из них на лист с надписью «Зима», а вторую – на лист с надписью «Лето».
– А теперь… – Она отобрала шесть рисунков с изображением женщин и положила по три на каждую стопку. – Зима и Лето. Каждый из них завоевал сердца трех нимф.
– У лета есть июнь, июль и август, а у зимы – январь, февраль и… – Джонатон нахмурился. – Декабрь?
– Определенно так, – утвердительно кивнула Фиона. – Дни этого месяца самые короткие, и он гораздо холоднее, чем март.
– Хорошо. В таком случае Зима и Лето безраздельно владеют тремя месяцами каждый. – Джонатон подошел ближе к Фионе и стал изучать рисунки. – У нас будут боги Весны и Осени?
– Я не считаю это необходимым. – Фиона свела брови на переносице. – Если бы у нас были дополнительные боги…
– А может, их победили Зима с Летом, потому что они оказались слабее?
– Отлично. Стало быть, эти нимфы свободны и являются объектом постоянной борьбы между Зимой и Летом. Верность и даже чувства этих нимф всегда под вопросом. – Фиона чуть подумала. – Рукопашной схватки между Зимой и Летом не будет. Зато будет конкуренция. Каждый из богов пытается убедить как Весну, так и Осень присоединиться к нему.
– Но для этого нужны какие-то особые способы: хитрость, подкуп. А может, обольщение? – Джонатон вскинул бровь.
– Думаю, обольщение подойдет…
Только тут Фиона поняла, насколько близко они стоят друг к другу. Их плечи почти соприкасались, и она удивилась, почему не заметила этого несколькими мгновениями раньше. Возможно, слово «обольщение» заставило ее вспомнить о нем?
– Нимфы по своей природе очень подвержены обольщению. – Фиона внезапно покраснела.
– Именно они очень непостоянные создания. – Джонатон перевел взгляд с ее глаз на губы. – Никогда нельзя рассчитывать на то, что нимфа останется по-настоящему верной.
– Разумеется, только глупец может полностью полагаться на нимф.
Но насколько глупее полагаться на мужчин: особенно на мужчин с широкими плечами, заразительным смехом и коварной ямочкой на щеке.
– Ну, не знаю… Неужели это все, что вы вынесли из нашей истории? – Маркиз наклонил голову, словно собираясь поцеловать ее.
Фиона не возражала. Возможно, это стоило сотни фунтов – снова поцеловать его и почувствовать, как от поцелуя слабеют колени. Определенно маркиз был очень искусен в поцелуях.
– Нет. – Фиона произнесла это слово и вздохнула.
Его губы застыли совсем рядом от ее губ.
– Нет?
– Нет. – Фиона не смогла скрыть сожаления.
– Вы уверены?
– Да. – Она медленно покачала головой. – Это не имеет отношения к истории.
– К истории? – Неожиданно на лице Джонатона отразилось смущение, и он выпрямился. – Ах да, наша история…
– Верно, наша история. Это ведь миф, и только.
– Да, вы правы. – Маркиз скрестил руки на груди. – Что ж, продолжайте.
Некоторое время Фиона молча смотрела на него. Очевидно, судя по его внезапной вспышке, Джонатон хотел поцеловать ее не меньше, чем она его, и она не могла не испытывать удовлетворение от этого.
– Ну так вот, мифы имеют целью объяснить те стороны природы, которые человеку непонятны. – Фиона указала на рисунки, разложенные на столе. – Наша история совершенно точно объясняет, почему месяцы между зимой и летом, сезоны весны и осени, иногда холоднее, иногда теплее, чем мы этого ожидаем.
