Виктория Александер - Милая грешница
– Ты права, как всегда. Зачем, черт возьми, мне нужна очаровательная, красивая и умная женщина?
Она прищурила глаза.
– Терпеть не могу, когда ты ведешь себя так, как будто не понимаешь, о чем я говорю.
– Это единственное оружие, имеющееся в моем распоряжении, – сказал он, тяжело вздохнув. – Дорогая тетя, я ценю твою заботу. Я знаю, что, по-твоему, я должен активно заняться поисками жены, хотя при одной мысли об этом в моем представлении возникают картины охоты на диких зверей в дебрях Африки. Откровенно говоря, я не вижу особых причин торопиться…
– Если, конечно, ты не умрешь скоропостижно и твои кузены не получат все, что по праву должно принадлежать твоим сыновьям.
– Уверяю тебя, я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать скоропостижной кончины и сохранить наследство этих, пока еще не существующих сыновей.
– Ты снял с моей души огромную тяжесть, – сказала она и допила свое бренди.
– А как же иначе? – Он взял из ее руки пустой бокал, наполнил его вновь и передал ей. – Даю тебе слово, что не умру, пока не обеспечу продолжение нашего рода. – Она насмешливо фыркнула. – Однако до тех пор я намерен встречаться с тем, с кем пожелаю, особенно с леди Честер.
Она покачала головой:
– Ты совершаешь ужасную ошибку, Гидеон.
– Вовсе нет, тетя Луиза. Я нахожу ее… – «Волнующей. Ранимой. Завораживающей», – подумал он и сказал: – Весьма бодрящей.
Она бросила на него проницательный взгляд:
– Ты в нее влюбляешься?
Он рассмеялся:
– Чего нет, того нет. Я ни в малейшей степени не заинтересован в любви, она тоже. Если уж чем мы и ослеплены, – он бросил на тетушку озорной взгляд, – так это похотью.
– Нечего так смотреть на меня. Как будто ждешь, что я упаду в обморок от одного упоминания слова «похоть». Если тебе кажется, что удалось шокировать меня, то ты глубоко ошибаешься. Я не такая уж неженка. К тому же с похотью я и сама немного знакома.
– Я предпочитаю не знать подробностей. Однако, – он задумчиво посмотрел на нее, – если уж ты знакома с похотью, то кому, как не тебе, распознать ее.
– Я ее вижу, но вижу также кое-что еще. – Она дол го смотрела на него пытливым взглядом. – Пойми, Гидеон, мне леди Честер очень нравится. Я согласна со всем, что ты о ней сказал. Она умна, мила и красива. Если бы ставки не были так высоки, я смирилась бы с твоими чувствами к ней…
– У меня нет никаких чувств, – торопливо сказал он.
– Возможно, я бы даже поощряла тебя. А сейчас я уверена, что все это плохо кончится.
– Вздор!
– Мне не хотелось бы, чтобы твое сердце снова было разбито, – тихо сказала она.
– Мне тоже. Но сейчас мое сердце ни при чем.
– Ты слишком много протестуешь, мой мальчик, – вздохнула тетя. – У тебя вид человека, который вот-вот бросится с очень высокого обрыва, не думая о том, что внизу его ждут скалы.
– Это весьма поэтичное сравнение, но должен повторить, что я не собираюсь бросаться с обрыва. Я не влюбляюсь, и сердцу моему ничто не угрожает. Леди Честер и я провели еще очень мало времени вместе, но пойми, дорогая тетушка, что я намерен исправить такое положение. Как я уже сказал, я ценю твою заботу, хотя ты заблуждаешься. Ты должна понимать, что я не тот человек, каким был девять лет назад. Я стал старше и мудрее. И что бы ни случилось, мое сердце не будет разбито. Я не допущу этого.
– Ты самонадеянный человек, Гидеон Пирсолл. Какими до тебя были твой отец и наш отец до твоего отца. – Она покачала головой: – Самонадеянность погубит тебя, так же как когда-то погубила их.
Гидеон рассмеялся:
– Мой дед скончался в собственной постели в весьма преклонном возрасте, а мой отец умер от инфлюэнцы. Ни то ни другое нельзя отнести на счет самонадеянности.
– Это всего лишь вопрос времени, – заявила она.
– Мне казалось, что ты считала, будто меня доведет до погибели женщина, – сказал он.
– Это одно и то же, Гидеон, одно и то же.
Спорить с леди Рэдбери было бесполезно. Она признавала вескими только собственные аргументы. Давно пора было закончить разговор, по крайней мере на сегодня.
– Что-то я устал, тетя, – сказал Гидеон и, допив бренди, поставил бокал на стол. – Нам обоим давно пора быть в постелях.
– По-моему, ты уже…
– Что такое? – В его голосе прозвучала угрожающая нотка.
– …слишком долго находишься на ногах. – Тетя Луиза улыбнулась с самым невинным видом. Опасная это была улыбка. Она была оружием, против которого ему было нечем защищаться, а потому особенно выводила из себя. Если бы не это, спорить с тетей было бы даже удовольствием. – Желаю тебе приятного сна, Гидеон.
– Тебе тоже, тетя Луиза. – Гидеон кивнул, повернулся и направился к двери.
– Ты знаешь, что у тебя дыра на брюках? – крикнула она ему вслед.
Он стал подниматься по лестнице, решительно игнорируя последовавшие замечания по этому поводу. Разумеется, он знал о дыре в проклятых брюках. Он поплатился всего лишь брюками, зато провел поистине великолепный вечер. Правда, было несколько трудных моментов, когда Джудит отказалась рассказать о своем прошлом. Он еще никогда не встречал женщины, которая бы так упорно отказывалась говорить о своей жизни, тем более что, судя по всему, ей практически нечего было скрывать. Очевидно, Джудит была не такой уж открытой книгой, как утверждала. Возможно, Хелмсли оказался прав. Наверное, было что-то не в порядке с ее мужем и ее браком.
Он с отсутствующим видом открыл дверь своих апартаментов и вошел внутрь. По счастью, со слугой у него существовала давняя договоренность о том, что его помощь требуется исключительно в тех случаях, когда излишне шумное возвращение Гидеона домой означало, что милорд слишком много выпил и не в состоянии раздеться сам. Гидеон порадовался также, что комнаты его тетушки находятся в противоположном крыле дома.
Самым мудрым и самым простым решением было бы подчиниться желанию Джудит и оставить прошлое в прошлом. К тому же он никогда прежде не проявлял особого интереса к прошлому женщины. Почему же это его так заинтересовало теперь? Он не смог бы ответить на этот вопрос. Ему просто хотелось знать о ней все. Возможно, это было праздное любопытство. Человеку всегда хочется раскрыть тайну.
Едва ли, конечно, кто-нибудь согласится с тем, что это праздное любопытство. И тетушка, и его друзья настойчиво твердили, что Джудит разобьет его сердце или он разобьет сердце Джудит. Пропади все пропадом, он был уверен, что любовь его не интересует. Ее любовь тоже не интересовала. Они сказали об этом друг другу с самого начала. Разве не так? Может быть, не так многословно, но смысл был ясен. Он сбросил с плеч сюртук. И все же было бы неплохо узнать, что она думает о возможности перехода их отношений в нечто большее.
