Джулиана Грей - Неприступный герцог
Имя Артур, данное ему при рождении и сорвавшееся с губ Абигайль, растопило его мозг. А вид ее гладкой кожи и многообещающе выпирающей из декольте груди свели с ума. Его восхитительная фея, похожая на ангела, Абигайль выгибалась и сладостно вздыхала. К черту пари, деда и весь мир, кроме этой комнаты и этой странной, единственной в мире женщины, созданной именно для него!
А потом между стонами и вздохами прозвучала фраза: «Не думала, что победа в споре может доставить мне такое удовольствие». И эти слова вдребезги разбили все: его гордость, вселяющее надежду, безымянное ощущение у него в груди, признание, что едва не сорвалось с его губ.
Абигайль играла с ним, подставила его, использовала в своих целях.
Его, герцога Уоллингфорда!
И вот теперь он стоял посреди пустой комнаты, с каждым своим вздохом поднимая в воздух небольшое облачко пуха. Все было на месте и в порядке, кроме кровати, перьев и его собственного растревоженного сознания.
Уоллингфорд нахмурился еще больше. Казалось, даже дверь комнаты насмехается над ним, зияя полутемным коридором, в котором в облаке желтого платья растворилась Абигайль, и окном, из которого открывался вид на покрытую весенней зеленью долину.
Он глухо застонал, в два шага пересек комнату, вышел в коридор, захлопнул дверь и запер ее на ключ. Затем бегом спустился по лестнице, высекая искры из каменных ступеней каблуками своих сапог, и направился к выходу.
Герцогам не пристало спокойно наблюдать за тем, как попирают их гордость.
Абигайль сидела на камнях, обхватив руками колени, и наблюдала за мелькающими над поверхностью озера длинными белыми руками Уоллингфорда. Он был полностью обнажен. Его гладкая спина, бьющие по поверхности ноги и даже ягодицы время от времени мелькали над водой. Несправедливо, что человек, от рождения получивший множество привилегий, обладал еще совершенной фигурой и грациозностью движений. Абигайль всеми фибрами души желала расстегнуть платье, развязать проклятый корсет, стянуть с себя сорочку и освободиться от слоев одежды, отделяющих ее от Уоллингфорда. Она страстно желала нырнуть в озеро и присоединиться к нему, увидеть при этом его лицо и заставить осознать то, что между ними существует связь.
Но Абигайль не сделала этого, просто тихонько сидела на берегу, скрытая оливковыми деревьями, наслаждаясь теплом пробивающихся сквозь листву солнечных лучей. В отдалении раздавались голоса. Очевидно, Лилибет устроила для Филиппа пикник, чтобы только не поддаться чарам лорда Роланда.
Ну почему глупые клятвы значили для Уоллингфорда так много?
Не было у него никакой тайны. Не было никаких тайных писем, спрятанных в белье, и никакой любовницы из деревни. Герцог Уоллингфорд просто хотел проверить себя, и мотив для этого крылся в его собственной голове.
Уоллингфорд почти достиг противоположного берега, и она больше не могла различить деталей, лишь видела сверкающую на солнце темную голову и мерные взмахи руками, словно он мог целый день плавать в ледяной весенней воде. Абигайль смотрела на герцога с нежностью, к которой примешивались незнакомое собственническое чувство и гордость за его силу.
Все они были немного сломлены. Все шестеро.
Абигайль поднялась с земли, поправила юбки и пошла по извилистой тропинке в замок.
Синьора Морини перебирала огромную гору гороха для вечернего супа и не подняла головы. Все ее внимание было направлено на горох, алый платок ярким пятном выделялся на фоне приглушенных красок кухни.
Абигайль села рядом и взяла горсть гороха.
— Хорошо, — сказала она, — я вам верю. Скажите, как я могу помочь.
Глава 8
Планы синьоры Морини были гораздо более многообещающими, нежели один из замыслов Абигайль, когда она переоделась молодым человеком, чтобы сдать вступительные экзамены в Мертон-колледж. В тот раз она не успела проехать и получаса от Паддингтонского вокзала. Она так сильно нервничала, что пот начал струиться меж ее перетянутых грудей (а она, как и сестра, унаследовала от матери довольно полную грудь), и ей пришлось сойти с поезда в Чилтерне и вернуться назад в Лондон. Служанки, которым удалось раздобыть для Абигайль одежду своих братьев, и кухарка, заботливо собравшая ей в дорогу завтрак, были весьма разочарованы ее столь быстрым возвращением.
На этот раз план не включал в себя больно стянутую грудь и переодевание в мужскую одежду. Она и синьора Морини решили просто немного помочь естественному ходу событий, сведя вместе леди и джентльменов, которые и так уже начали влюбляться друг в друга.
Абигайль посмотрела на лорда Роланда, сидящего за столом напротив нее. На славного красивого лорда Роланда, в чьих волосах играли золотистые отсветы свечей, а выразительные глаза цвета ореха мечтательно смотрели на тарелку с оливками. Он уже вздыхает по Лилибет и будет только благодарен небольшой помощи.
Кулак Уоллингфорда прервал ее размышления громким ударом, от которого зазвенели тарелки.
— Послушай, Берк, ты что, вообще ни слова из сказанного не слышал?
Абигайль перевела взгляд на Финеаса Берка. Ну разве можно было винить Александру в том, что та питала слабость к этому мужчине — такой красивый, высокий, с яркими чертами и идеальным телосложением. Самая настоящая копия…
Абигайль поставила на стол бокал с вином, посмотрела на лорда Роланда, затем на Уоллингфорда и опять на Берка.
О Господи!
— Боюсь, я действительно ничего не слышал, — ответил мистер Берк. — У меня кое-какие проблемы с исследованиями, а все эти твои разглагольствования ни капли не помогают в их решении. Пенхэллоу, друг мой, могу я попросить тебя передать оливки?
Лорд Роланд вскинулся:
— Э… что? Оливки, ты сказал?
— Оливки, сэр. Слева от тебя. Да, они самые. Благодарю.
Уоллингфорд вновь ударил по столу.
— Берк, несносный ты негодяй…
— Ваша светлость, прошу вас! — воскликнула Лилибет, надев маску приличествующего случаю негодования.
— Прошу прощения, леди Сомертон, но Берк заслужил подобное обращение. А я всего лишь пытаюсь защитить его жалкую шкуру.
Абигайль внимательно наблюдала за тем, как Уоллингфорд пьет вино и какие взгляды бросает на Берка — гневные и вместе с тем покровительственные. Почему она не замечала этого раньше?
— Моей шкуре ничего не угрожает, уверяю тебя, — ответил Финн.
Александра положила нож и вилку. Она сидела рядом с сестрой, поэтому последняя не видела ее лица, но зато прекрасно представляла, как оно выглядит: гладкая кожа, вскинутые брови, горящие уверенностью глаза. Она обратилась к мистеру Берку, намеренно растягивая слова:
