Элизабет Чедвик - Ради милости короля
Роджеру, грязному и потному после дороги, оставалось только повиноваться.
– Всех вам благ, милорд Биго. – Она сумела присесть в реверансе, хотя удерживала на бедре ребенка.
У малыша были мягкие темные волосики и глаза цвета лесного ореха.
– И вам, госпожа, – поклонился Роджер. – Хорошо выглядите.
Более чем хорошо, подумал он. Так бы и съел!
– Да, у меня все замечательно, милорд. А вы как поживаете? – Ее щеки окрасились нежным румянцем. – Давно не видела вас при дворе.
– Неплохо. – Роджер похлопал себя по одежде. – Запылился в дороге, но добрая стирка все поправит. – Он ощущал неловкость в своем голосе и казался себе деревянным чурбаном. – Мне нужно идти, – сказал он. – Много дел. – Роджер остро сознавал, что другие женщины наблюдают за ними и перешептываются, прикрывая рот ладонью. – Я не хотел вам мешать.
– Вы нам вовсе не мешаете, – улыбнулась Ида и пересадила малыша поудобнее. Мальчик смотрел на Роджера и сосал пухлые пальчики. Вокруг его запястья обвилась плетеная голубая ленточка. На нем была льняная сорочка с крошечными стежками вышивки по вороту. – Прошу вас, наслаждайтесь садом, если хотите. Выпейте вина, вас, должно быть, мучает жажда.
– Благодарю, госпожа, – покачал головой Роджер, – но мне нужно идти. Возможно, в другой раз.
Он поклонился и ушел, мысленно проклиная себя за то, что изъяснялся, подобно косноязычному оруженосцу. Роджер знал, что некоторые мужчины легко вступают в праздную беседу с женщинами, и завидовал Уильяму Маршалу и ему подобным, умеющим подобрать нужные слова и всегда чувствующим себя непринужденно. При виде Иды, смеющейся вместе с ребенком, ее стройного, изящного тела, подчеркнутого голубым платьем, он затосковал. Эта женщина не для него, она принадлежит Генриху. Роджер смотрел на то, чего не мог себе позволить.
Ида глядела ему вслед с острым чувством разочарования. Она предпочла бы, чтобы он остался, и знала причину отказа. Даже те мужчины, которые осмеливались флиртовать с ней, были весьма осторожны, поскольку никто не хотел навлечь на себя неудовольствие Генриха, а Роджер и подавно не смел гневить короля. Вернувшись к женщинам, она села между ними с сыном на коленях. Не обращая внимания на тычки, смешки и поддразнивания, она с рассеянным видом дала малышу погрызть сухарик четырьмя молочными зубами.
* * *– Вы хотели поговорить со мной, – произнес Госселин.
Ида подняла взгляд от детского одеяльца, которое шила из лоскутов, оставшихся после раскроя платьев. Холодный февральский ветер пронизывал долину реки Эр, но в нем чувствовалось приближение весны. Она не видела брата с прошлого лета, поскольку он отсутствовал при дворе, но, узнав о его возвращении, воспользовалась редкой возможностью. Госселин достиг совершеннолетия, вступил во владение землями и, таким образом, стал сам себе господином, очень молодым, но вполне независимым.
– Да, – подтвердила Ида и перебралась на скамью, оставив брату место, чтобы он мог сесть и вытянуть ноги к огню.
Они находились в одной из верхних комнат замка в Иври, полной других женщин, которые немного расступились, позволяя брату и сестре поговорить наедине.
Малыш Уильям подошел к дяде, держа в руке кожаный мячик, набитый шерстью.
– Уже ходит? – улыбнулся Госселин.
– Пошел перед рождественской трапезой, – ответила Ида, раскрасневшись от гордости. – Он такой развитой и умный! И уже говорит.
– Мясик, – произнес Уильям, подтверждая хвастовство Иды. – Мясик, мясик, мясик! – С последним словом он засмеялся и бросил игрушку.
Госселин поймал ее и осторожно вернул.
– Полагаю, король души в нем не чает?
– О да… – задумчиво ответила Ида.
Генрих редко навещал детскую, но не забывал о сыне. Во время визитов он неизменно очаровывался и поражался успехами малыша. И оставался горд.
– Что-то не так? – спросил Госселин.
– Ничего, – покачала головой Ида, – но у меня к вам просьба.
Госселин поднял мячик, который ребенок снова уронил, и широко отвел свободную руку:
– Говорите. Я помогу, если смогу, вы же знаете.
Теперь, когда дошло до дела, слова застряли у Иды в горле. Она опустила взгляд на свои руки, холеные, унизанные подаренными Генрихом кольцами.
– Я давно об этом размышляю, – запинаясь, наконец сказала она. – По правде говоря, с тех пор, как родился Уильям… Это решение далось мне нелегко.
Покосившись, Ида заметила, как Госселин напрягся, когда осознал, что она не собирается просить о чем-то простом и домашнем. Она едва не струсила, но знала, что если не договорит, то упустит момент, и некого будет винить, кроме себя.
– У короля много женщин, – глубоко вдохнула она, – и я знаю, что однажды наскучу ему.
– Но вы все равно будете ему дороги. – Госселин неловко похлопал сестру по руке, пытаясь утешить. – Вы мать его сына.
– Но мне мало быть одной из королевских любовниц! – страстно сказала она. – Мне нужен муж, дом и очищение от греха. Я хочу быть уважаемой супругой, а не королевской шлюхой.
Госселин вздрогнул при ее последнем слове:
– Вы не шлюха… Никогда так не говорите. Я запрещаю!
– Тогда кто я? – спросила Ида. – Мое положение при дворе можно обозначить более тактично, но это не изменит сути. Когда он зовет меня в свою спальню, в свою постель, я обязана повиноваться. Разве такой жизни вы желали бы для родной сестры?
– Нет, – смущенно прокашлялся Госселин. – Разумеется, я предпочел бы видеть вас замужней и устроенной.
Ида с сомнением посмотрела на брата. Сможет ли он дать ей то, чего она хочет? Впрочем, выбора нет.
– Тогда я хочу, чтобы вы предложили королю найти мне мужа, – сказала она. – Вы больше не под опекой. У вас есть право.
Госселин казался задумчивым.
– Вы действительно этого хотите?
– Хочу, – вздернула подбородок Ида. – Иначе не попросила бы, поскольку знаю, что это трудно.
Госселин поскреб в затылке, взъерошив темные волосы и став похожим на мальчишку. Уверенность Иды в брате пошатнулась еще больше.
– У вас есть кто-нибудь на примете? – спросил он.
– Да. – Она посадила маленького Уильяма на колено и поцеловала в макушку. – Я хочу, чтобы вы предложили ему кандидатуру Роджера Биго.
Брат закусил губу и промолчал. Ида подавила приступ паники, в ожидании ответа она дышала тихо и неглубоко, как ее сын.
Наконец Госселин кивнул:
– Он уважаемый человек, и я охотно назвал бы его своим братом, но не знаю, согласится ли король. Возможно, он захочет сохранить вас для себя.
– Вот почему вы должны действовать осмотрительно. Я не хочу, чтобы он приревновал или усомнился в моей верности. В прошлом его не раз предавали, и ему легко так подумать, хотя это бесконечно далеко от истины.
