Аманда Маккейб - Пугливая герцогиня
— Леди Эмили, — он взял ее ладонь в свою. Это было так неожиданно, что слова застряли у нее в горле. — Неужели я похож на человека, которого легко, как вы сказали, подавить? Или заставить делать что-то против воли?
— Я… — Она задумалась о его холодной твердости, что скрывалась за приветливостью и показывалась так редко, делая его еще более грозным. — Нет, я так не думаю.
— Неужели же так сложно поверить в то, что мне действительно приятнее находиться здесь с вами, смотреть на звезды, чем предаваться пустой болтовне в переполненном душном зале?
— Да, — нечаянно проговорилась она.
Он засмеялся, поднес ее руку к губам и, едва коснувшись, поцеловал. Сквозь шелковую перчатку она чувствовала тепло и удивительную мягкость его губ, явственно вспомнив их вкус и прикосновение к ее губам.
— Как же плохо вы меня знаете, леди Эмили.
— Я совсем не знаю вас, ваша светлость. Что, как мне кажется, только к лучшему для нас обоих.
Он недовольно сдвинул брови:
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду… — Эмили крепко зажмурилась. Ее охватило то непреодолимое смятение, что она неизменно испытывала в его присутствии и как раз в тот момент, когда требовался ясный ум. — Ах, ваша светлость! Николас. Это была я. И я так сожалею…
— Это были вы? — Казалось, он пребывал в не меньшем замешательстве, чем она. — О чем вы говорите? Кем были вы?
Она открыла глаза и заставила себя посмотреть прямо ему в лицо, позолоченное лунным светом, как и волосы, словно отлитое из золота. Как античная статуя. Она не могла больше выдержать этого. Да и вообще никогда не умела хранить секретов, если дело не касалось преподавания. Оказалось, хранить тайны от него еще сложнее. Она напомнила себе, что он не был похож ни на мистера Лофтона, ни на мистера Рейберна. Он заслуживал правды о ней.
— Это я была тогда в Воксхолле, — прошептала она. — В сломанной туфле. Без всяких тайных умыслов, честное слово, ваша светлость. Я не знаю, что на меня нашло. Я просто…
К ее огромному удивлению, он рассмеялся. Рассмеялся! И снова поцеловал ее руку:
— Ш-ш-ш, леди Эмили. Хватит.
Она отдернула руку:
— Отчего вы смеетесь? Я говорю совершенно серьезно!
— Я смеюсь не над вами. Вы говорите так горячо и искренне, моя леди. В то время как каяться и просить прощения должен я.
— Но почему?..
— Видите ли… — начал он, наклонив голову, с застенчивым выражением лица, неподобающим герцогу. — Видите ли, я знал, что это были вы, еще до вашего признания, и должен принести свои извинения.
Он знал? Все это время? И позволил ей мучиться столько дней, стоять здесь сейчас перед ним и с трудом проговаривать каждое слово, чувствуя себя виноватой?
— Вы знали, что это была я? — закричала она, совершенно забыв о том, что они в общественном месте.
Внезапно ею овладел неистовый гнев. Эмили обрушилась на него с кулаками, стараясь со всей силы бить его в грудь. Больно было лишь ей самой, но он был так ошарашен, что поначалу даже отступил от нее на шаг, прежде чем взял себя в руки.
— Эмили! — сказал он довольно жестко. — Успокойтесь. Я вовсе не хотел…
— Не хотели чего? Не хотели, чтобы я подумала, что ваш поцелуй что-то значит, и оттого позволили мне испытывать эту мучительную вину. — Она продолжала осыпать его ударами. — Должно быть, вы славно посмеялись надо мной! Вы и все ваше семейство.
— Эмили, вы несправедливы! — Казалось, теперь разозлился он. Ну и прекрасно, ей совсем не хотелось быть одинокой в гневе. Его спокойствие лишь выводило ее из себя. — Я никому об этом не говорил, никогда никому не скажу.
— Я знаю, вы все рассказываете своим родственникам! — И она снова ударила его, будто выплескивая ярость, вышедшую из-под контроля здравого смысла. Казалось, вся несправедливость, боль, что копились и терзали ее так долго, вырвались теперь наружу и почти задушили ее.
— Прошу вас, Эмили!
Он схватил ее за руки, занесенные для очередного удара. Резким движением она попыталась высвободиться, но он держал крепко, притянул к себе и прижал к своей груди. Обнял ее, словно стараясь окутать и усмирить своей силой и теплом.
— Пожалуйста, успокойтесь, — тихо попросил он и поцеловал ее в темечко. — Клянусь, я не хотел ничем обидеть, ранить вас. Меньше всего на свете хочу снова причинить кому-то боль.
Эмили уткнулась лицом в его плечо и старалась сдержать подступающие рыдания. Ее гнев угасал так же стремительно, как прежде охватил, хотя внутри она все еще дрожала от избытка эмоций.
Она показала ему свою уязвимость, незащищенность уже во второй раз, и ее это беспокоило. И не могла отпустить его. Он казался единственным спасением в этом бушующем море страстей. Она проникла пальцами под лацкан его изящного жилета и изо всех сил держалась за него.
Он тоже прижимал ее к себе, крепко обвив руками. Быть может, боялся, что она снова набросится на него с кулаками, крича как рыночная торговка?
— Я не очень больно ударила вас? — шепотом спросила Эмили. — Никогда раньше никого не била.
Он засмеялся, и локон на ее виске задрожал от его дыхания.
— Бывало и хуже. У меня крайне энергичные братья, вы же помните? — Он замолчал на мгновение, прежде чем продолжить. — Я никогда не скажу им о том, что произошло в Воксхолле, обещаю. Ни им, ни кому бы то ни было еще.
— В любом случае я не хочу, чтобы вы хоть в какой-то мере чувствовали себя обязанным лишь потому, что я переусердствовала с пуншем и вела себя так глупо.
— Леди Эмили, я нисколько не чувствую себя обязанным, но должен сказать…
Эмили чуть отклонилась назад в его объятиях, высвободила руку из уютного укрытия в его жилете и поднесла палец к его губам.
— Не хочу больше говорить об этом, — пояснила она.
— Но я должен…
Эмили не знала, как вести себя дальше, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Поцелуй вышел нежным и осторожным, она лишь хотела успокоить Николаса. Но его вкус, дыхание, соприкосновения их губ будто снова перенесли ее в Воксхолл, и она все глубже и безнадежнее погружалась в темную бездну желания.
Николас сжал ее плечи, словно собирался оттолкнуть, но из его груди вырвался стон, дикий и сдавленный. Он снова обхватил Эмили, жадно прижал ее к себе.
Он прильнул губами к ее устам, скользнул кончиком языка по ее губам, желая ощутить ее вкус. Пыл ее гнева обернулся страстью, и она жаждала его поцелуев. Его самого.
Он прижал ее спиной к окну. Его влажные губы скользили по ее губам и подбородку, к восхитительным изгибам ее шеи. Он слегка прикусил за ушком, у нее вырвался тихий стон, и он коснулся мочки уха кончиком языка.
