Моника Маккарти - Ястреб
Смущенная реакцией своего тела, Элли опустила взгляд.
Пират сжимал и разжимал кулаки, как будто пытался восстановить контроль. Должно быть, ему это удалось.
— Больше никакой стирки, и не вздумай придумать еще что-нибудь в этом роде. Я сам присмотрю за своими людьми.
Взгляд ее мгновенно снова скользнул вверх. Так вот из-за чего весь сыр-бор? Он злится, потому что она вторглась на его территорию? Она всего лишь хотела помочь.
— Прекрасно. В следующий раз ваши люди могут свободно разгуливать в засаленных просоленных одеждах, и пусть наведут англичан прямо на вас своей вонью. Какое мне дело? Можете гнить в английской тюрьме вместе с остальными преступниками до Страшного суда.
Он прищурил глаза, словно собирался возразить, но, очевидно, передумал. На губах его сверкнула ослепительная улыбка, он снова превратился в дружелюбного и бесшабашного человека. На этот раз она ничего не имела против. Так он был менее опасен.
— Пойми, — протяжно произнес он с озорным блеском в глазах, — совсем не трудно быть рассудительной.
Элли фыркнула самым неподобающим образом.
— Знали бы вы хоть что-нибудь о рассудительности, — пробурчала она себе под нос.
— Что такое, Элли? Я не расслышал.
— Ничего, — упрямо сказала она. — И что, позвольте спросить, мне остается делать в ожидании того неведомого дня, когда вы наконец соблаговолите отвезти меня домой?
Он пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.
— Ты смышленая девочка. Не сомневаюсь, ты что-нибудь обязательно придумаешь. Томас чувствует себя значительно лучше. Почему бы тебе немного им не покомандовать?
— Я не командую…
Она осеклась, стиснув зубы. Не стоило тратить усилия на протест. Этот человек просто невыносим.
Теперь она сжимала кулаки, наблюдая, как он уходит, — насвистывая, черт бы его побрал!
Недалек тот день, когда она найдет способ стереть эту неотразимую самонадеянную улыбку с его слишком уж красивого лица. И тогда, может быть, ей удастся узнать, что он скрывает.
Два дня спустя после стычки с Элли в саду Эрик все еще насвистывал, в отличном настроении направляясь по тропинке к небольшому владению Мег — не для того, чтобы посмотреть, как дела у Элли, как он пытался себя убедить, а просто навестить Рэндольфа.
Пока Рэндольф болел, Эрик вынужден был задержаться на Спуне, вместо того чтобы присоединиться к Брюсу на Айлее. Но уже много месяцев находясь в бегах, Эрик не привык подолгу оставаться на одном месте и от этого ощущал странное беспокойство. Во всяком случае, именно так он объяснял свое состояние.
К своему удивлению, он уже два дня не получал вестей от обитателей дома Мег. Не то чтобы это его расстраивало. Нет, он был рад, что маленькая мегера, наконец-то, взялась за ум и перестала докучать его людям и противоречить ему при малейшей возможности.
К тому же он был очень занят слежкой за английской военной галерой, зашедшей накануне на остров, чтобы расспросить местных жителей о корабле-ястребе. К счастью, англичане высадились на южной стороне острова и только бегло осмотрели территорию. Затем они удалились, высказав массу угроз, но не более того.
Да, у Эрика были все основания радоваться. И не только из-за того, что проклятые англичане благополучно покинули остров и Элли начала наконец подчиняться его приказаниям, но еще и потому, что его все еще не оставляло приятное возбуждение пережитого азарта, всегда сопутствующее удачно проведенной операции.
Черт, Эрик пребывал в столь благодушном настроении, что готов был великодушно признать, что, видимо, слегка переборщил, отчитывая упрямицу за стирку одежды его матросов. Дышать в пещере стало намного легче. Но он был тогда страшно разъярен, потому что, вернувшись с разведки на другой стороне острова, обнаружил своих людей сгрудившимися у костра в пещере, пристыженными, с голыми задницами. Маленькая пигалица с командирскими замашками умудрилась заставить самых бесстрашных и грозных воинов христианского мира — его воинов — отдать ей свою одежду. Эрик был уже по горло сыт ее вмешательством.
Она была пленницей, черт бы ее взял, — даже если не совсем обычной — и должна вести себя соответственно. Немного покорности не повредило бы… для начала.
Но Элли вела себя совсем неподобающим образом. Вот в чем проблема. Возможно, если бы она вела себя иначе, он перестал бы постоянно думать о ней.
С этой мыслью Эрик пересек лужайку, блестевшую от зимнего холода, и сразу нахмурился, с удивлением обнаружив, что Доналла нет на посту.
Эрик приказал своему родственнику следить за девчонкой. Не то чтобы не дать ей сбежать — она все равно не ушла бы далеко, — но присмотреть, чтобы с ней ничего не случилось, чтобы она не смогла бы уйти на скалы, пока он на страже. В окрестностях продолжали рыскать англичане. Он так много раз ускользал от этих мерзавцев, что был уверен — со временем они оставят свои попытки. А если и нет, ну что ж, он сумеет их обойти, когда ему понадобится. Оставалось еще достаточно времени до встречи с Маккуилланами и отправки их на Ратлин.
Тем временем Эрик придумал, как ему известить Брюса. Замок его кузена Ангуса Ога Макдоналда в Данейверти находился всего в двух милях от Спуна. Лучшего способа нельзя было и желать. Это был самый быстрый и прямой путь. По иронии судьбы Данейверти был тем самым замком, из которого Эрик вывез Брюса четыре месяца назад. Хотя сейчас он был оккупирован англичанами, его кузен еще имел там своих людей. Эрик знал, что если сумеет передать послание Ангусу Огу, тот найдет способ переправить его Брюсу.
У Ангуса Ога имелась обширная сеть верных людей по всему западному побережью. Эрику ли об этом не знать. Он около десяти лет был правой рукой своего кузена, лорда Островов, и одним из самых могущественных людей на Западных островах, перед тем как Брюс завербовал его в свою элитную Хайлендскую гвардию.
Эрик неохотно оставил службу у человека, который так много сделал для него. Ему было всего семь лет, когда умер его отец, и он был слишком мал, чтобы оградить себя от грабительских махинаций Макдугаллов, делавших вид, что помогают ему. И только Ангус Ог по-настоящему защитил мальчика и его семью, показав, что значит истинная преданность. Именно Ангус Ог сделал из него мужчину.
Но его кузен настаивал, чтобы он присоединился к Брюсу, а Эрик был слишком многим ему обязан, чтобы отказать в этой просьбе. Вдобавок это был путь к тому, чтобы вернуть себе земли, присвоенные Макдугаллами после смерти отца.
Борьба за влияние между двумя могущественными ветвями потомков Сомерледа — Макдоналдами и Макдугаллами — занимала ведущее место в политике Западной Шотландии. Теперь Макдугаллы, поддерживающие Эдуарда, в чести, но все изменится, когда Брюс вернет себе корону. Видеть страдания Джона Макдугалла из Лорна будет не менее приятно, чем наблюдать, как Эдуард, вышибленный пинком с Шотландского нагорья, поджав свой английский хвост, уберется обратно в Англию.
