Розмари Роджерс - Невеста на одну ночь
– Вам, избалованным аристократам, легко рассуждать, – с неприятной ухмылкой ответил Жак. – Посмотрел бы я на вас, если бы ваши дети росли в трущобах и голодали.
Габриэл недоверчиво вскинул брови, обведя многозначительным взглядом обширные сады и величественный замок.
– Стало быть, предпочитаете, чтобы ваши соотечественники проливали кровь, а сами тем временем наслаждаетесь роскошью, которую, по вашим же словам, так презираете? Сколько народу погибло в пламени вашей великой революции?
С высокомерием, свойственным человеку, убеждённому в собственной правоте, Жак легко отмахнулся от многих тысяч жертв, убитых за время, прошедшее со дня взятия Бастилии. После восшествия на трон Наполеона люди продолжали гибнуть, пав жертвами ненасытной жажды власти императора.
– Увы, такова цена свободы.
Габриэл насмешливо фыркнул:
– Сиротам вы то же самое говорите?
– Когда Наполеон одержит победу, они поймут, что эти жертвы были необходимы.
– Боюсь, вероятнее другое – дети вновь окажутся на улице, когда Корсиканский Людоед будет повержен, а союзники его разбегутся, как сборище трусов… впрочем, они и есть сборище трусов.
Габриэл ощутил приятное удовлетворение, заметив, как собеседник изменился в лице. Впрочем, Жак почти сразу взял себя в руки. Да, выдержки французу не занимать.
– Что ж, посмотрим, кто из нас прав.
Свернув, Жак повёл Габриэла под низкий арочный свод. Остановился, чтобы достать зажжённый факел из скобы на каменной стене, затем открыл дверь, за которой скрывалась ведущая вниз каменная лестница. Солдат поднял ружьё, давая понять, что о побеге нечего и думать.
– Впрочем, не уверен, доживёте ли вы до счастливого дня, когда Франция будет праздновать заслуженную победу, – самодовольно прибавил Жак.
На провокацию Габриэл не поддался, ему было не до того – запоминал путь, по которому его вели извилистыми коридорами подземелья.
– Вижу, ради собственной гордости вы готовы на всё, даже участвовать в бессмысленной войне, однако вы не настолько глупы, чтобы убивать графа Эшкомбского, – с вызовом произнёс он.
– Почему бы и нет? – Жак свернул в узкий сырой коридор. – Думаете, не сумею замести следы?
Габриэл заставил себя ответить на эти слова язвительной улыбкой, а Жак тем временем отпер тяжёлую деревянную дверь, ведущую в большой подвал, очевидно когда-то служивший винным погребом. Однако с тех пор полки со стен убрали, и единственными предметами обстановки здесь были несколько узких коек и старый умывальник.
– Думаете, я приехал сюда в одиночестве? – спросил Габриэл, шагнув в свою камеру, и обернулся, изображая уверенность, которой на самом деле не чувствовал.
Вдруг француз узнает, что единственный спутник Габриэла уже двинулся в обратную дорогу?
– Скоро узнаем. Я приказал солдатам прочесать окрестности.
– У моих людей достаточно ума, чтобы не попадаться на глаза вашим тупицам, – протяжно произнёс Габриэл.
Жак усмехнулся:
– Жаль, что об их хозяине того же не скажешь.
Габриэл сжал кулаки, едва подавив желание наброситься на этого самодовольного павлина.
Терпение, строго напомнил он себе.
Скоро он найдёт способ сбежать, и тогда Жак Жерар горько пожалеет обо всех своих словах и поступках.
А пока можно стереть мерзкую ухмылочку со смазливой физиономии «викария».
– По крайней мере, у меня хватило ума, чтобы обхитрить вас, – проговорил Габриэл, скрестив руки на груди.
Насмешливый тон возымел желаемый эффект – Жак насторожился.
– Странно слышать подобное от человека, которого вот-вот запрут в подвале.
– Да, тут вы меня обыграли, однако утешусь тем, что расстроил ваши планы устроить засаду на людей Веллингтона.
Воздух будто запульсировал от бешеной, едва сдерживаемой ярости.
– Ловко! – прорычал Жак. – И каким же образом вы узнали… – Вдруг Жак умолк и зашипел от злости. – Хендерсон с братцем!
Габриэл злорадно наблюдал за разгневанным священником.
– Да, ваших соучастников два раза просить не пришлось.
Прошло некоторое время, прежде чем француз немного успокоился и бурные чувства сменились язвительной горечью.
– Прискорбно, однако я всегда знал: у этих двоих ничего святого, ради выгоды они и мать родную продадут, – кивнул Жак. – Полагаю, теперь они понесут кару за государственную измену?
– Разумеется. – Тут Габриэл нанёс второй удар. – Так же как и их сообщник из министерства внутренних дел. Я не сказал, что его тоже арестовали?
От известия, что его шпионская сеть рассыпалась, у Жака перекосилось лицо.
– Полагаю, о моём местонахождении вам тоже Хендерсон рассказал?
– Верно.
– Merde[6]. – Жак покачал головой. – Да, не следовало сообщать им эту информацию, однако на тот момент оба были заинтересованы в нашем весьма выгодном партнёрстве.
От этих слов Габриэл только зубами заскрипел. «Выгодное партнёрство» стоило жизни десяткам, а то и сотням британских солдат.
– Что ж, теперь вашему партнёрству пришёл конец! – рявкнул он.
Лицо Жака снова приняло насмешливое выражение.
– Что ж, не беда. К счастью, кроме этих двоих, у меня есть и другие осведомители. К тому же меня есть кому утешить. – Жак заулыбался. – Кстати, о вашей прелестной супруге – надо бы пойти и убедиться, что ваше внезапное появление не слишком её потревожило. Bonsoir, граф.
Габриэл сорвался с места, но дверь захлопнулась прямо перед ним. Выругавшись, он стукнул кулаком по прочному дереву.
– Только тронь её! Убью, мерзавец!
Глава 9
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Талия услышала звук приближающихся шагов, хотя на самом деле Андрэ притащил её обратно в роскошные комнаты и запер входную дверь меньше часа назад.
Взволнованно ходившая из угла в угол Талия резко остановилась, стоило ключу повернуться в замке.
– Жак, – выдохнула она, прижав ладонь к груди. Дверь открылась, и с привычным изяществом тот вышел на середину ковра. – Что вы сделали с моим… – в очередной раз Талия не смогла выговорить слово «муж», – с Габриэлом? – наконец пробормотала она.
На красивом лице Жака отразилось удовольствие.
– На самом деле вы даже не считаете его своим мужем, не правда ли, та petite?
Талия гордо вскинула подбородок. Она устала, злилась, боялась за Габриэла – и всё из-за его легкомысленной попытки спасти её.
– Не льстите себя надеждой, будто понимаете мои чувства к Габриэлу, – бросила Талия. – Даже я сама не могу их понять.
– Этот человек не заслужил вашей преданности.
Губы Талии дрогнули. Отчасти Жак прав.
Габриэла трудно назвать заботливым супругом. Даже явившись её спасать, умудрился выставить себя не героем, а бесчувственным болваном.
