Поймать балерину - Мария Зайцева
Но, на удивление, меня встретили радостными улыбками, показывали статью с моим портретом, отовсюду обращались с поздравлениями… А самого мистера Ёрока не было видно вплоть до выступления. Так что я смогла настроиться, подготовиться, и на сцене виртуозно вывернуться из дрожащих рук Джонни, удачно сделав вид, что так и было задумано по сюжету.
И вот теперь, едва придя в себя после грандиозного успеха, я мечтала провести в тишине и спокойствии вечер, собраться, переодеться и поехать домой, чтоб разделить свою радость с единственным человеком, который любил и поддерживал меня.
Но по условиям контракта я должна постоянно участвовать в мероприятиях, призванных рассказывать про балет, рекламировать свои выступления и себя тоже. Правда, этот пункт в контракте был самым размытым и нечетким, подразумевал все, что угодно, и Мадлен обратила на это мое внимание, призвав к осторожности и вниманию.
Потому отказать мистеру Ёроку в беседе с репортером я не могла.
И теперь никак не получалось собраться с мыслями и грамотно ответить на вопросы. Предполагалась небольшая рекламная заметка в завтрашней «Таймс». И на неделе еще одна серьезная полноценная статья, оснащенная несколькими моими удачными портретами и фото с самого балета.Клянусь, мистер Ёрок сделал это специально!Да он все специально делал…
- Мисс Вьен, расскажите о своих других выступлениях, в Европе, - репортер не сводил с меня внимательных глаз, осматривал мое лицо , все еще в гриме, с тяжеловесными ресницами и густо подведенными веками, вороватый взгляд скользил по шее, замирал надолго в вырезе халата так настырно, что руки поневоле тянулись посильнее запахнуть полы.
Но это бы отдавало уже истеричностью, потому я взяла себя в руки и, спокойно улыбаясь, начала рассказывать историю, придуманную мистером Ёроком специально для таких случаев. В конце концов, кто будет уточнять? А мое участие в «Русских сезонах» подтвердит любой… Из завсегдатаев Парижской оперы. Правда, для того, чтоб их найти, необходимо постараться… Никто этим, конечно же, заниматься не станет.
Нехорошо начинать новую жизнь с обмана, но мистер Ёрок убедил меня в необходимости немного приукрасить факты.
И я приукрашала.
Репортер слушал, что-то помечал у себя в блокнотике, не сводя с меня неприятно жадного взгляда. И точно так же смотрел мистер Ёрок, мило расположившийся сбоку от нас, на кушетке, и иногда вставлявший пару ценных замечаний по существу дела.
Вся ситуация выглядела вполне корректно, но ужасно нервировала. Возможно, я , напуганная вчерашним происшествием, просто превратно понимала взгляды репортера, возможно, он не желал мне ничего плохого… Но, тем не менее, мне стоило огромных трудов взять себя в руки и спокойно отвечать, улыбаться и даже немного позировать приглашенному чуть позже фотографу.
Эти мужчины , с их неприятными взглядами и непонятными намерениями, окончательно отравили удовольствие от прекрасно исполненной партии, и я держалась уже из последних сил, ощущая, как катятся капли пота по спине, как немилосердно начинает ныть висок, и насколько сильно мне хочется хотя бы попить воды. В одиночестве.Наконец, репортер истощил запас вопросов, попрощался, приложился неприятно мокрыми губами к пальцам и вышел.
Мистер Ёрок закрыл дверь, развернулся ко мне с лучезарной улыбкой на лице.
- Ну что, Анни, как ты себя чувствуешь?
- Устала очень, мистер Ёрок, - спокойно ответила я, - хочу переодеться и поехать, наконец, домой. На сегодня мы все дела завершили?
- Ну что ты меня так официально, - поморщился мистер Ёрок, - мы же приятели, и мое отношение к тебе не поменялось совершенно!
- Да, хорошо. Но я бы хотела поехать домой. Я устала, а завтра опять выступать… Я бы хотела выспаться…
Я твердила одно и то же, как заевшая пластинка в граммофоне, в надежде избавиться, наконец, от него.
Пить хотелось очень сильно, просто удушающе, и терпение мое иссякло.Резко поднявшись, я прошла к графину с водой, налила, сделала несколько глотков, с видимым облегчением переводя дыхание…И тут почувствовала на своей талии жесткие руки импресарио.Со стуком поставила стакан на место, развернулась и , уже не сдерживаясь, ударила хлестко наглеца по щеке.Он, выругавшись, отпустил меня, отступил на шаг:
- Это твой ответ, Анни?
Мистер Ёрок смотрел настолько злобно, что я, и без того испуганная своими действиями, еще больше насторожилась, и даже руки задрожали.Но, тем не менее, отвечала я твердо:
- Да. У нас будут только рабочие отношения. Только рабочие.
- Ты – маленькая глупышка, Анни, - прошипел он, неприятно усмехнувшись и машинально потирая щеку с моим отпечатком ладони, - это и есть рабочие отношения.
С этими словами мистер Ёрок вышел за дверь, а я без сил упала на кушетку и спрятала лицо в ладонях.
Мои надежды, что он перестанет домогаться, что Мадлен права, и это все – просто фарс и попытка взять меня испугом, не оправдались. Похоже, мой импресарио был твердо намерен уложить меня к себе в постель. Или выгнать из труппы, лишив единственного шанса на успех и благополучие.
Усталость сегодняшнего напряженного дня навалилась на плечи, сил подняться не было совершенно…
Задумавшись и погрузившись в отчаяние, я не услышала, как опять открывается дверь гримерки. Не поняла, что я снова не одна.И только когда такие знакомые, жесткие пальцы силой подхватили под локти, заставив подняться с кушетки , и властно отвели мои ладони от лица, я, сморгнув предательские слезы слабости, посмотрела на человека, побеспокоившего меня.
И застыла, не в силах что-то сказать. И даже пошевелиться.
Мой постоянный кошмар, Дикий Даниэль, держал меня практически в объятиях, смотрел привычно жестко и темно, его светлые ледяные глаза, казалось, проникали в глубь моего разума, и не было сил противиться напору.Как и всегда, впрочем.Ужасный день, начавшийся тяжело, заканчивался так, как и должен был.Трагедией и моим падением.
Встреча
- Кто тебя обидел, бабочка?
Первые слова нашей встречи, после стольких дней разлуки прозвучали неожиданно и странно.Кто меня обидел?Кто?
Вопрос , настолько нелепый в этой ситуации, когда я опять оказалась во власти Дикого Даниэля, привел в чувство моментально.
Я перестала плакать, вынырнула из того странного состояния полусна-полуяви, в котором пребывала до этого, и вспомнила, что теперь все по-другому.
Я больше
