Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне - Ирма Гринёва
Хеджин очень волновалась, пока её вели к Его величеству. Шутка ли! Она, простая девочка, сирота, увидит самого императора Когурё! Будет с ним разговаривать, гулять по парку. Но ещё больше она разволновалась, когда парк остался позади, а её завели во дворец. Неужели её ведут прямиком в покои Его Величества?!? А как же предварительное знакомство? Его не будет? Что же ей делать?!?
Его величество ХунЮн ожидал Хеджин в библиотеке. Специально встал около дивана, чтобы было недалеко нести Хеджин, когда она упадёт в обморок, увидев его, и поймёт, с кем разговаривала запросто в последнее время.
Но его ожидания не оправдались. Да, Хеджин пошатнулась, когда он развернулся к ней лицом. Побелела. Потом покраснела. А потом упала на колени, опустила голову и произнесла:
— Ваше величество! Вы можете приказать живьём содрать с меня шкуру. Я заслужила такое наказание!
ХунЮн оторопел от неожиданности. А потом расхохотался. Всё-таки, Хеджин особенная. Умеет и удивить, и развеселить.
— Поднимись, Хеджин! Даже я не посмею портить твою атласную кожу. Кто же так запугал тебя?
— Мой дядя, господин ВонШик, так грозился, когда я особо… вела себя не подобающе девушке.
— Он бил тебя?
— Нет-нет, Ваше величество! Никогда даже пальцем не дотронулся. Только ворчал.
— Это хорошо! Иначе я подверг бы его наказанию.
— Прошу Вас, Ваше величество! Не подвергайте его наказанию! Дядя всегда был добр ко мне. Относился как к своей родной дочери.
— Хорошо, Хеджин, не буду его наказывать. Присаживайся. Давай сыграем в пай-гоу. Помнишь, как весело мы провели время в доме твоего дяди?
Хеджин очень обрадовалась предложению Его величества. Всё-таки, как она ни храбрилась, её ноги до сих пор дрожали от страха. Так что разрешение усесться на стул, было как нельзя кстати. Да ещё и возможность навести разговор на Талтала, что-нибудь узнать о нём, появилась.
— Спасибо, Ваше величество! Конечно, помню. Мы играли с братом Талталом и господином Ловенсу… Простите, Ваше величество! Можно обратиться к Вам с вопросом?
— Спрашивай, Хеджин!
— Я уже четыре месяца нахожусь в неведении по поводу здоровья моего дяди и участи брата Талтала…
— Что касается твоего дяди, Хеджин, напиши ему письмо сама. Он, наверное, тоже волнуется за тебя.
— Спасибо, Ваше величество! Я так и сделаю. А моему брату я тоже могу написать?
— Нет, Хеджин. Но ты можешь не переживать за него. Он жив и здоров.
— Спасибо, Ваше величество! Ваши слова принесли успокоение моему сердцу.
Пай-гоу прошла в неторопливой беседе. Может быть, не так весело, как тогда, в доме дяди Хеджин господина ВонШика. Но ведь тогда их было четверо, и они все были возбуждены прошедшими соревнованиями. А после игры Его величество и Хеджин ещё погуляли в саду.
34
Талтал был жив, но здоровым назвать его было ещё нельзя. Обожжённые ступни заживали медленно, ведь хоть немного, но ходить, всё-таки, приходилось. За тренировками Камакви он наблюдал из специального кресла на колёсах. Сидя в нём же, проводил занятия по технике Чжу-гуме-сёнги и обучение разговору с животными.
За короткий срок численность отряда Камакви выросла в 2 раза. В том числе и благодаря рекомендациям Талтала, знающего каждого рядового своего войска. Такими силами уже можно было напасть на город-крепость в горах и уничтожить это осиное гнездо, тем самым продемонстрировав власть и решимость Его величества императора Когурё.
Операцию разработал Талтал. И, хотя непосредственно принимать участие в штурме ему не позволили, он выторговал себе привилегию казнить главарей города-крепости самолично. Сделал это с особой жестокостью. Даже видавшие виды члены Камакви едва смогли вынести картину, как Талтал медленно сворачивал их шеи, поворачивая головы на 180 градусов. Мстил за Хеджин. Если бы Талтал мог, он бы свернул голову каждому 50 раз за каждый из тех пятидесяти ударов бамбуковыми палками, которые перенесла Хеджин, но они, к сожалению, умирали после первого раза.
Талтал хоть и понимал важность своей работы в лагере отряда Камакви, но ему было скучно. Ему хотелось настоящих сражений. Ему не хватало степного ветра, запутавшегося в гриве его скачущего как стрела коня. Ржания сотен лошадей. Свиста тысяч стрел, пущенных из тугих луков. Услады ушей — стального звяканья друг об друга сотен цзяней.
Талтал изнурял себя и своих подопечных занятиями, пытаясь заглушить тоску. Мучил лекаря требованием вылечить его поскорее. Но сорвался всего лишь раз. Когда узнал, что Хеджин вошла в гарем императора. Пил байджиу51 несколько дней, пока Бэкхён не приказал опустить Талтала в бочку с холодной водой. Камакви едва впятером удалось справиться с пьяным вдрызг, разбушевавшимся Талталом.
Ещё через 2 месяца Талтал, наконец, получил дозволение Его императорского величества вернуться в войско. Ему вернули его звание чжихуэй и все награды.
С Его величеством перед отъездом Талтал так и не увиделся. Он и не жаждал получить аудиенцию Его величества. Слишком больно было бы ему смотреть в глаза того, кто теперь обладает душой и телом Хеджин. Его любимой. Его единственной любимой. Столицу Талтал покидал с болью в сердце, с покалеченным телом, но с лёгкой душой. Надеялся найти успокоение в бою, и даже забвение. Да исполнит мечты Талтала Будда!
51 — самый потребляемый в мире дистиллированный спирт (из Википедии)
35
Соа страдала. Очень страдала. Его величество больше не принадлежал ей полностью. Своё тело он делил теперь ещё с дочерью канцлера, Арым. Свою душу — с новенькой, её звали Хеджин. А его сердце… Его сердце… Соа и прежде не знала, кому оно принадлежит, а сейчас и тем более.
А тут ещё Его величество попросил… нет, повелел, подружиться с этой Хеджин. Соа повиновалась. Что ей ещё оставалось, если и её жизнь, и её смерть принадлежат Его Величеству? Но как же было больно даже думать об этом…
Вскоре их совместная прогулка — Его величество, Соа и Хеджин, состоялась. Соа думала: «Как же ей пережить эту прогулку?», но ровно до того момента, как увидела Хеджин. Та так лучезарно, так открыто, так доброжелательно улыбнулась ей, что Соа тут же забыла о своих страданиях.
Хеджин вела себя скромно, но при этом свободно, и Соа чувствовала себя рядом с ней так, как будто они давно-давно знакомы. С детства знакомы. Хеджин стала для Соа родным человеком, любимой сестрой. И
