Дженни Браун - Запретная страсть
— Не понимаешь? — рассердилась леди Хартвуд. — Да ведь адвокаты посылают мне жалкие несколько фунтов в месяц. Эти крючкотворы говорят, что больше нельзя, что это все, что осталось от моего свадебного приданого. Все растрачено, деньги исчезли, мы разорены. Разумеется, ты ничего об этом не знаешь. Последние пятнадцать лет ты шатался по всему миру, гулял, сорил деньгами, не думая совсем о твоей несчастной матери.
— К чему эти напрасные упреки? Я шатался, выражаясь твоим языком, матушка, потому что ты сама, как мне помнится, запретила переступать порог твоего дома.
— А что мне оставалось делать после того, как ты погубил ту несчастную девушку и, кто знает, сколько еще других несчастных? — проворчала мать. — Впрочем, какое это сейчас имеет значение. Дело в том, что твой бедный несчастный брат, Джеймс, — она опять театральным жестом промокнула платком отсутствующие слезы, — так тяжело болел в последние годы своей жизни, что не мог уделять должного внимания управлению состоянием. И вот теперь у нас почти ничего нет.
— Ах вот в чем истинная причина твоей заботы обо мне? Вот почему я должен жениться на богатой наследнице?
— Как будто ты сам не знаешь?
— При нашей встрече ты сказала, что я нисколько не переменился. Позволь мне вернуть комплимент — ты тоже. Сколько прошло времени, а ты по-прежнему убеждена, что все проблемы в нашем семействе можно разрешить с помощью удачного брака.
Лорд Лайтнинг встал лицом к окну и спиной к матери, вглядываясь в кромешную темноту и вслушиваясь в мерный рокот морских волн, накатывающихся на берег.
— Сколько должно пройти времени; дорогая матушка, чтобы ты поняла, что твой драгоценный Джеймс растратил пятьдесят тысяч фунтов из приданого Амелии! Но ты до сих пор не можешь признаться мне в том, как бы это ни было тебе неприятно, что именно Джеймс промотал приданое, а мне пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы спасти нашу репутацию. Именно теперь, когда Джеймс получил по заслугам, но успел прежде разрушить то небольшое благополучие, на которое ты рассчитывала на старости лет, ты опять начинаешь плести интриги и выискивать богатую невесту. Сундуки Невиллов должны быть пополнены за счет очередного брака, и какая-то богатая наследница ради этого должна стать жертвой, а кто-то другой запрыгнуть на брачное ложе.
— О какой жертве ты говоришь? — возразила леди Хартвуд. — Напротив, я гордилась тем, что принесла твоему отцу приданое в обмен на его благородный титул.
— Ага, благодаря безграничной доброте твоего сердца ты решила предоставить подобную возможность дочери пуговичного фабриканта точно так же, как раньше другой наследнице, выдавая ее замуж за Джеймса. — Эдвард фыркнул. — Твоя жизнь — это бесконечная цепь одних благодеяний.
Он немного помедлил, прежде чем продолжить:
— Но упражняться в подобной добродетели на мне тебе все-таки не стоит. Да, мне нравятся многие привилегии и обычаи, которыми пользуются люди нашего круга, но один обычай мне все-таки придется нарушить. Я не собираюсь жениться на куче денег ради того, чтобы поправить положение нашей семьи.
— Еще как женишься, — презрительно фыркнула леди Хартвуд. — У тебя нет иного выхода. Это единственное испытанное средство для благородных и знатных людей. Твой отец и твой дед пошли именно по этому пути. Если кого и следует винить в таком поведении, так это короля Карла Второго. Ради чего он наградил твоего прадеда высоким титулом, забыв присовокупить к нему земли и деньги, необходимые для поддержания должного величия и блеска?
— Да, ты права, — согласился Эдвард. — Наши предки были ленивы и безвольны. Единственным занятием, которое они считали достойным, для того чтобы пополнять свои кошельки, была азартная игра. Они искали счастье на дне стаканчиков для игры в кости. Твой любимчик Джеймс даже превзошел отца в умении выбрасывать деньги за игорным столом. Пятьдесят тысяч фунтов за шесть лет! Но поскольку я очень хорошо знал Джеймса, то смею тебя уверить: он проматывал деньги не только за игорным столом. Женщины привлекали его не меньше. Рубиновое ожерелье, бриллиантовые браслеты — вот куда уходили наши денежки. Убегая от невзрачной жены, которую ты подыскала ему, он бросался в объятия красивых женщин.
— Не смей отзываться таким образом об умершем брате, — огрызнулась мать. — Он стоил десятерых таких, как ты. Не его вина, что Амелия тяжело заболела. Если бы ты был настоящим братом, то удержал бы его от привычки к азартным играм. Когда вы были маленькими, вы были так дружны. Если бы ты захотел, то мог бы остановить его, спасти от гибели.
Приступ знакомой злобы охватил Хартвуда: до каких пор мать будет винить его во всем!
— Никто не смог бы остановить Джеймса, — еле сдерживаясь, ответил он. — Он был избалован с детства. Ни ты, ни отец ничего не запрещали ему. Напротив, ему было все дозволено. Вы оплачивали все его долги и всех его любовниц. Он никогда не бросил бы играть, впрочем, как и пить, можешь не сомневаться. Однако к чему ворошить прошлое. — Хартвуд перевел дух. — В отличие от моего святого братца я не проводил ночи напролет за игрой с бутылкой в руках. И поскольку меня нисколько не волновало мнение света, я не посчитал для себя зазорным заняться торговлей. Вероятно, матушка, для тебя станет сюрпризом то, что я сейчас скажу. Помимо выгодной женитьбы есть и другие способы, чтобы поправить материальное положение. В отличие от отца и брата я никогда не терял ни головы, ни рассудительности за игорным столом. Играя осторожно и без азарта, мне удалось скопить немного денег, их я вложил в торговлю с Индией. Несколько удачных плаваний — и у меня образовался капитал в несколько сотен тысяч фунтов, которые я поместил в надежном лондонском банке.
— Несколько сотен тысяч? — Леди Хартвуд раскрыла рот от изумления. — И как давно ты так разбогател?
— Года три назад.
Признание сына огорошило ее. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, и закрыла, потом снова открыла, но вместо слов у нее вылетали какие-то невнятные звуки. Когда наконец леди Хартвуд пришла в себя, она едва ли не возопила от возмущения:
— У тебя столько денег, и ты даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь своему брату даже тогда, когда он смертельно заболел. Ты не помог: мне оплатить накопившиеся долги. Какой же ты все-таки эгоист!
— Совершенно справедливое замечание, матушка. Я эгоист до мозга костей, как ты только что верно подметила. Я считаю, как бы это ни было для тебя обидным, что я ничего не должен никому из нашей семьи, ни тебе, ни брату. Более того, если бы я не взял на себя его грех, Амелия никогда бы не вышла замуж за Джеймса, и тогда у семьи Хартвудов не было бы лишних пятидесяти тысяч фунтов, которые он промотал бессмысленно и без всякой пользы. Кроме того, ты же сама запретила мне входить в дверь твоего дома. Мне казалось, тебе будет противно пачкать свои аристократические руки грязными деньгами, заработанными мной на торговле. Однако тебе будет все-таки небезынтересно узнать, что те деньги, которые выплачивались тебе последние два-три года как доля вдовы, — это мои деньги. Джеймс промотал почти все из-за своей неуемной страсти залезать в долги и оплачивать их с помощью долговых обязательств. Расплачиваться по его долгам с кредиторами должны были наследники после его смерти.
