Мэри Брэддон - Тайна фамильных бриллиантов
Коронер очень подробно расспросил врача о времени, когда, по его мнению, могло быть совершено убийство. Но тот уклонился от прямого ответа, он мог только сказать определенно, что тело было совершенно холодным, когда он был вызван, и смерть наступила часа три или четыре назад. Но по имеющимся признакам невозможно заключить о времени, когда именно свершилось злодейство.
Свидетельства дворецкого и хозяина гостиницы «Джордж» ограничились показанием, что они видели, как оба джентльмена приехали в гостиницу вместе; что они казались очень веселы и в отличном расположении духа; что вечером мистер Дунбар очень беспокоился об отсутствии своего товарища и не хотел обедать без него до девяти часов.
Этим кончились показания свидетелей, и присяжные удалились из комнаты. Они возвратились через четверть часа и объявили приговор, что признают настоящее дело за обдуманное убийство, совершенное лицом или лицами неизвестными.
Генри Дунбар, Артур Ловель и мистер Балдерби возвратились в гостиницу. Следствие кончилось в седьмом часу, и, когда все трое сели за обед, уже пробило семь.
Невесел был их обед. Неприятное, мучительное чувство тяготело над ними. Странное событие, случившееся накануне, бросало на всех свою мрачную тень. Они не решались говорить о страшном происшествии, а ничего другого не шло на ум.
Артур Ловель заметил с немалым удивлением, что Генри Дунбар ни разу не спросил даже о здоровье дочери. Однако тут ничего не было удивительного: произнести ее имя при таких обстоятельствах, в такой обстановке значило осквернить его в глазах любящего отца.
— Вы, вероятно, напишете вечерком несколько слов вашей дочери? — не утерпел сказать молодой человек. — Мисс Дунбар очень беспокоилась о вас целый день. Ее очень перепугало ваше письмо мистеру Балдерби.
— Я не буду писать, — ответил банкир, — потому что надеюсь сегодня вечером увидеться с дочерью.
— Значит, вы уезжаете отсюда сегодня же?
— Да, со скорым поездом в четверть одиннадцатого. Если б не это страшное происшествие, я вчера уже был бы в Лондоне.
Артур Ловель казался озадаченным.
— Вас это удивляет? — спросил мистер Дунбар.
— Я думал, что вы останетесь здесь… пока…
— Пока что? — спросил англо-индиец. — Ведь все кончено, кажется, не так ли? Следствия больше не будет. Я распоряжусь, чтоб бедняка похоронили прилично, оставлю нужную на то сумму. Я переговорил уже об этом с коронером. Кажется, я больше ничего не могу сделать.
— Разумеется, ничего, — ответил Артур Ловель нерешительно. — Но при настоящих обстоятельствах, я полагал, не лучше ли бы вам подождать здесь, пока будут приняты надлежащие меры к поимке убийцы.
Артур Ловель не хотел высказать мысли, которая была у него на уме: он думал, что, пожалуй, найдутся люди, которые будут подозревать самого Дунбара, и потому ему лучше оставаться на месте преступления, пока не найдут настоящего убийцу.
Банкир покачал головой.
— Я очень сомневаюсь, чтобы им удалось найти виновного, — сказал он. — Что может помешать ему скрыться?
— Всякое, самое малозначительное обстоятельство может помешать скрыться злодею, — отвечал Артур Ловель с увлечением. — Первое дело — бессмысленность самого злодейства, глупая необдуманность, которая так часто выдает убийцу. Само совершение преступления еще не так страшно; подумайте об ужасном положении преступника после того, как он обагрил руки кровью ближнего. Тотчас за совершением злодеяния в душе преступника творится истинный ад; он должен взвешивать каждый поступок свой, каждое слово, каждый взгляд, потому что все следят за ним, по крайней мере, несчастный так думает; он знает, что сотни людей за обещанную награду готовы выдать его в руки правосудия, что люди, нарочно к тому воспитанные и подготовленные, могут по выражению лица, по малейшим оттенкам слов, которые ускользают от обыкновенных наблюдателей, дойти до тайны и решить его участь. И, зная все это, чтобы не навлечь на себя подозрения, он должен смотреть прямо в глаза людям, которые следят за каждым его шагом, ловят каждое слово. Он никогда не спокоен. Слуга ли в гостинице пристально взглянет на него, подавая обед; сторож ли на железной дороге, неся за ним вещи, станет рассматривать ярлычок с его именем; матрос ли на корабле, на котором ему удалось бежать, уставится на него от нечего делать, — ему все чудится переодетый полисмен, и слышится легкое прикосновение к его плечу предательской руки, — прикосновение, столь же роковое для душегубца, как смертный приговор. Что же удивительного после этого, что преступники всегда почти трусы и часто необдуманным поступком сами выдают себя в руки правосудия?
Молодой человек увлекся своим предметом и говорил с необыкновенным оживлением.
Мистер Дунбар громко рассмеялся.
— Очевидно, ваше призвание — быть адвокатом, мистер Ловель, — сказал банкир. — Ваша красноречивая выходка была бы отличным началом достойной деятельности коронного стряпчего. Представляю себе, как трепетал бы несчастный преступник, пока вы рисовали бы перед ним мрачный образ его собственной души.
Генри Дунбар снова разразился хохотом после этих слов; потом бросился на спинку кресла, и, по обыкновению, провел платком по красивому, открытому лбу.
— В настоящем случае виновный, без сомнения, будет найден, — продолжал Ловель, не оставляя своей темы, — его найдут по похищенному платью. Разумеется, он постарается продать его; по всей вероятности, этот дикий, необразованный простолюдин попытается сбыть платье где-нибудь неподалеку, в нескольких милях от места преступления.
— Надеюсь, что виновный отыщется, — заметил мистер Балдерби, наливая себе стакан красного вина. — Я никогда не слыхал много хорошего про этого Вильмота, а после того как вы уехали, он, кажется, вовсе испортился.
— В самом деле!
— Да, — продолжал младший товарищ фирмы, как-то странно посматривая на главу банкирского дома, — он был уличен в подделке подписей, насколько помнится; делал фальшивые банковые билеты или что-то в этом роде и был сослан на всю жизнь; но, должно быть, помилован или что-то в этом роде и возвратился в Англию.
— Надо же, а я об этом и понятия не имел, — сказал мистер Дунбар.
— Разве он об этом ничего вам не рассказал?
— Нет; да и глуп бы он был, если б стал мне рассказывать о таких вещах.
Тем разговор и прекратился.
В девять часов мистер Дунбар вышел посмотреть, уложены ли чемоданы. Немного спустя, после десяти, все трое распрощались с гостиницей «Джордж» и поехали на станцию. В пять минут одиннадцатого они уже были там, поезд ожидали через десять минут.
