Пэм Розенталь - Служанка и виконт
— Ваша мать знала об этом? — спросила Мари-Лор.
— Наверное. Но понимаете, я думаю, что она любила его по-настоящему. В этот месяц он, как никогда раньше, принадлежал ей одной. Я полагаю, она просто дорожила этим коротким временем, когда они были вместе, и старалась забыть все остальное.
— Вы не думаете, что это было глупо с ее стороны?
— Не знаю, — ответил он. — Трудно решать за другого.
Они посмотрели друг на друга, в глазах Жозефа Мари-Лор увидела молчаливый вопрос. А в ее глазах сияло вновь обретенное доверие.
Тропинка раздваивалась. Она сжала его руку и повела прочь от реки в сторону пустого амбара. Они остановились и заглянули внутрь. Золотистые пылинки повисли в столбе солнечного света, проникавшего через отверстие в крыше и освещавшего груды соломы на полу.
— Вам надо идти работать, — пробормотал Жозеф.
— Нет, еще рано, — солгала она, вводя его в амбар.
Его первый поцелуй был робким, нежным. Мари-Лор обняла его за талию, и он, вздохнув, притянул ее к себе.
— Я дал себе слово, что не сделаю этого, — прошептал Жозеф. — Я чуть не потерял рассудок от этого решения не трогать тебя. Еще не поздно остановиться. Ты уверена, Мари-Лор, что хочешь этого?
Никогда не была так уверена. Она докажет. Положив руки на плечи, она осторожно толкнула его на кучу соломы и опустилась на колени. «Как хорошо, что я так часто надевала штаны Жиля», — подумала она. Она знала все пуговицы и как расстегивать их. Еще немножко потянуть, voila, и…
— Ты уверена? — Жозеф задержал ее руку. — Ты должна сказать, что уверена.
Язык не повиновался ей. Он взял ее руку за запястье — еще минута, и он отстранится от нее.
В полях перекликались крестьяне. Жужжали мухи. Жизнь проходила мимо.
— Да, — прошептала она.
— А… — Он убрал руку, и она расстегнула последнюю пуговицу.
— Да, да, да, да-а-а.
Последнее «да» перешло в изумленный возглас. Она совсем не ожидала увидеть величину и длину того, что неожиданно появилось из его панталон. По наивности она представляла себе что-то более приличное, не такое пугающее. Не такое возбуждающее. Неожиданно для себя Мари-Лор наклонилась и поцеловала темную багряную плоть. «Вкус гриба, напитавшегося дождем», — подумала она. Она слизнула соленую влагу с кончика и с любопытством медленно провела пальцем, как зачарованная наблюдая, как он увеличивается и твердеет.
Жозеф издал непонятный горловой звук, резко отстранился и сел.
Вся ее храбрость исчезла, и она застыла от смущения.
— О нет, — спохватилась Мари-Лор. — О, прости меня. Боже, я сделала что-то ужасное? Наверное, люди не делают так своим языком, но ты выглядел так… так славно, и мне захотелось…
Жозеф что-то достал из кармана жилета. Что-то беловатое и прозрачное. Она изумленно смотрела, как он надевает презерватив на свой пенис. Ах да, Жиль объяснял ей, что это такое. Его слова тогда звучали как сожаление. Теперь и она с сожалением дотронулась до эластичного материала, облегавшего его плоть.
— Это важно, Мари-Лор…
«Хотя едва ли это надежно», — предупреждал ее Жиль.
Все равно как мило, что Жозеф подумал о мерах предосторожности. Вероятно, ей следовало поблагодарить его.
Но уже не было времени. Не было времени, чтобы что-то сказать, ибо теперь она лежала на соломе и он возвышался над ней, поднимал ее юбки и раздвигал ноги. Все происходило очень быстро, тяжесть его тела на ее бедрах… он вошел в нее… его губы на ее щеках, шее. Это происходило так быстро и так долго, было приятно и непонятно. Чудесно, а затем осталась только боль.
Он прижимал ее к себе, губами собирая слезы с ее лица.
— О, дорогая, — сказал Жозеф, — я бы не поступил так, но ты неожиданно овладела мной.
— Я… овладела… тобой? — Он кивнул.
— Никогда раньше меня не соблазняли с таким проворством. Это все, что мне оставалось сделать, чтобы не выглядеть полным дураком.
Он сел, улыбаясь ее изумлению.
— Такой решительный рот, — прошептал он, обводя мизинцем ее губы.
С легкостью пушинки Жозеф дотронулся до кончика ее языка своим.
— Да, — добавил он, — люди делают так. Всегда, но не так очаровательно, как ты. Но ты еще увидишь.
Ей удалось улыбнуться в ответ.
— Я не думала, что это окажется так легко. Ведь целый месяц ты выполнял очень достойное и благородное решение не трогать меня.
Жозеф засмеялся:
— А мы проводили время вместе в одной спальне. Может быть, нам просто была нужна нейтральная территория.
— Сегодня ночью, — крикнул ей вслед виконт, когда Мари-Лор несколько неуверенным шагом пошла по дороге, направляясь обратно на кухню.
«Сегодня ночью, любовь моя».
Месье Коле был в гневе, а Робер в ней разочаровался. Мари-Лор не просто опоздала на работу, а опоздала более чем на целый час!
Она могла бы придумать какое-нибудь объяснение — чувствовала себя нездоровой, или (вероятно, более убедительное) что месье Жозеф в это утро был очень настойчивым и не хотел отпускать ее. Но девушка ничего не сказала. Она оставалась удивительно молчаливой, не желая нарушать хрупкое равновесие между душой и телом лишними словами.
В наказание ее оставили после ужина чистить металлические каминные экраны. Это была грязная работа, и Мари-Лор не осталось времени переодеться до прихода Батиста. Она смогла только смыть с рук грязь и сажу и пригладить волосы.
На лице Батиста было обычное выражение — понимающее, спокойное, с чуть заметной иронией, вполне безобидной.
Она приветливо кивнула. Интересно, изменилась ли она? Но она должна выглядеть по-другому. Она стала другой.
Все теперь изменилось.
Глава 12
Он встретил ее в том же самом расшитом халате и домашних туфлях, которые надевал прежде. Но если обычно его халат был распахнут и под ним виднелись рубашка и панталоны, то сегодня он был плотно запахнут и крепко перевязан поясом на тонкой талии. Мари-Лор поняла, что под ним ничего нет. Волосы Жозефа, не забранные в косичку, падали ему на плечи. Уголки губ слегка приподняты. Блики желтого света играли на его шее, черные непроницаемые глаза блестели, как у насторожившегося лесного зверя.
Девушка медленно сделала несколько шагов и остановилась. Ее смутила его неподвижность. Стыдясь своего поношенного платья, она к тому же заметила пятна сажи на своих чулках.
«Какой красивый халат, — подумала она, — темно-серый бархат, расшитый сложными узорами пурпурных и золотых нитей». Как жаль, что у Мари-Лор нет ничего красивого, в чем бы она могла приходить сюда.
Жозеф покачал головой:
— Это не важно, Мари-Лор. Честное слово.
Неужели ее мысли так легко прочитать?
Но в таком случае он должен знать, как сильно она хочет его.
