Мэри Бэлоу - Сети соблазна
Анна вздохнула.
– Все ждешь, ждешь, когда же наконец станешь взрослой, верно? – сказала она. – Но когда человек становится наконец взрослым, жизнь оказывается совсем не такой простой.
– Это все дождь, – заметила Джин. – Когда прояснится, настроение у вас улучшится. В конце концов, сэр Гордон все еще здесь, и до того как он уедет, можно жить предвкушением бала.
– Да! – Анна повеселела. – И я действительно хочу потрогать эти золотисто-каштановые кудри, прежде чем он уедет.
На душе у Джин было неспокойно. Скоро ей придется вернуться в Лондон, а потом и в Монреаль. Ей хотелось увидеться с отцом и Дунканом; снова оказаться дома, встретиться со своими старыми друзьями. И тем не менее ей хотелось, чтобы время остановилось. Она знала, что до конца дней своих будет дорожить воспоминаниями об Англии и о тех, с кем она познакомилась здесь.
– Джеймс, – сказала она как-то утром. – Я никак не могла вас найти. Пойдемте прогуляемся?
Он повернулся к ней и улыбнулся.
– Не боитесь промочить ноги? – спросил он.
– Подол намокнет, – сказала Джин, – но я приду домой и переоденусь. Ничего страшного.
Они медленно направились по долине, на которую он только что смотрел из окна. Утро было холодное, сырое, с низко нависающими серыми тучами и ветром, дувшим им навстречу со стороны моря.
– Ах, – воскликнула она, – замечательно! Правда красиво, да, Джеймс?
Он наклонил голову, чтобы увидеть ее лицо, окруженное полями шляпки.
– Да, очень красиво, – сказал он. – Розовые щечки и блестящие глаза. Носик также чуточку покраснел, но я слишком джентльмен, чтобы заметить это.
Девушка весело рассмеялась.
– Я имела в виду погоду, глупый, – сказала она. – Правда красиво? – И, закрыв глаза, она подняла голову.
– Я думал, что теперь-то вы почувствовали, какой отвратительной бывает погода в Англии, – сказал он. – И вам не терпится уехать домой.
– Нет, – возразила она. – Мне хочется вдоволь насладиться тем временем, что у меня еще остается.
Они шли некоторое время в дружеском молчании.
– Джеймс, – выпалила Джин в конце концов, – можно мне поговорить с вами?
– Ну конечно, – ответил он, сжимая ручку, лежащую у него на локте. – Что случилось, Джин? Какие-то неприятности?
– Нет, – ответила она. – Наверное, совсем ничего. Но я правда не знаю, что делать, если это произойдет.
Джеймс мягко улыбнулся, глядя на нее:
– И что же, по-вашему, может произойти?
– Мне кажется, мистер Кортни может попросить меня стать его женой, – сказала она.
Он споткнулся и удивленно посмотрел на нее.
– Мистер Ховард Кортни? – спросил он. – Его считают убежденным холостяком. Так он ухаживал за вами, Джин? Простите – я стал ненаблюдательным. Я не заметил.
– Ему нравится сидеть рядом со мной и разговаривать, – сказала она. – И он поцеловал меня на приеме у Мортонов.
– Вы приводите меня в изумление, – признался он. – А каковы ваши чувства, Джин? Он весьма достойный джентльмен, я уверен. Может быть, немного скучноватый.
– Вот так все думают, – возразила Джин, – но это не правда. Он любит поговорить о своем хозяйстве и работе, но в этом нет ничего скучного. И поцелуй мне понравился.
Некоторое время Джеймс молчал.
– Вы очень молоды, Джин, – проговорил он. – Вам придется жить в чужой стране, вдалеке от родных.
– Знаю, – ответила она, – и он даже еще не сделал мне предложения, а может, и вообще не сделает. Но мне нужно приготовиться, понимаете, потому что он может сделать мне предложение и мне придется принять трудное и очень важное решение.
– А это не потому, что вам делают предложение впервые и вы считаете, что обязаны его принять, потому что оно может оказаться последним? – спросил он. – Наверное, я могу видеть все более объективно, чем вы, и уверяю вас – без сомнения, в течение нескольких ближайших лет у вас не будет недостатка в предложениях.
– Я думала об этом, – отозвалась Джин, – потому что это лестно – когда тебя целуют и ищут твоего общества. Но я считаю, что дело не в этом, Джеймс. Это прозвучит глупо, но мне кажется, я его люблю.
– В таком случае нам остается надеяться только на одно, – сказал он с улыбкой, – что Ховард Кортни соберется с духом и сделает вам предложение до вашего отъезда и что ваш батюшка согласится на этот брак.
– Ах, Джеймс, – сказала Джин, поворачиваясь к нему с сияющими глазами, – вы так думаете? Вы действительно так думаете? Вы не смеетесь надо мной?
– Ну, – отозвался Джеймс, серьезно глядя на нее, – вы ведь видите, что я не смеюсь, да, Джин?
Она обвила руками его шею, привстала на цыпочки и звонко чмокнула его в обе щеки.
– Ой, как я вас люблю! – сказала она. – Жаль, что вы только друг Дункана, а не мой родной брат.
– Братья бывают и назваными, – сказал он, обнимая девушку. – Я счел бы это за честь.
Продолжая обнимать его за шею, она откинула голову и проказливо усмехнулась.
– А знаете, что подумала Анна? – спросила она, посмеиваясь. – Она решила, что вы мой поклонник. Правда глупо?
– Очень глупо, – согласился Джеймс, похлопывая ее по спине и усмехаясь так же, как она. – Ни один человек в здравом уме не станет полагать, что такое свежее и хорошенькое существо, как вы, может соединиться с таким стариком, как я.
Она наморщила носик.
– Вы не такой уж старый, – заявила Джин. – Вам, осмелюсь предположить, не больше тридцати лет. Джеймс, обещайте мне, что не станете смеяться, если мистер Кортни ничего не скажет. Я на самом деле буду чувствовать себя очень глупо.
– У меня ужасная память, – сказал он. – О чем это мы говорили сегодня утром? Мы уже далеко ушли от дома. Мы разговаривали о погоде, не так ли? Не повернуть ли нам обратно? Я вижу, что подол вашего платья отяжелел от сырости.
Джин опять взяла его под руку и быстро пошла рядом с ним.
А Джеймс был просто ошарашен. Все его планы развеялись по ветру. Когда Джин нашла его в галерее, он как раз собирался с духом, чтобы пойти и отыскать ее. Он решил, что сделает это именно сегодня. Он намеревался покончить с нерешительностью и обручиться с Джин.
Но Джин первая начала разговор. И он был ошарашен своей слепотой.
Он действительно не знал, о чем они разговаривали по дороге домой. Он был ошарашен – и еще немного растерян и унижен.
И в то же время у него словно гора с плеч свалилась.
* * *Утром вдовствующая графиня Эмберли верхом поднялась на утесы вместе с сэром Седриком Харвеем. Они привязали лошадей подальше от обрыва и пошли пешком; ветер дул им навстречу.
– Мы просто сошли с ума, – сказала она. – Но если бы мне пришлось хотя бы еще час просидеть в четырех стенах с этой женщиной, Седрик, я бы совершила убийство или что-нибудь похуже. Вот какое я чудовище.
