Элизабет Хойт - Скандальные наслаждения

Гриффин с отвращением фыркнул. Он еще так низко не пал.

— Милорд!

К нему бежал лакей.

— В чем дело?

— Там парень у кареты… он спрашивает вас. Говорит, его послал Ник.

Как раз в это время вернулась леди Геро с Джонатаном, и впервые за весь день она взглянула на Гриффина.

— Что-то случилось?

— Да так — дела. — Он посмотрел на Джонатана. — Вы закончили?

— Да, но…

— Тогда поедем. — Он взял ее под руку и быстро повел к карете. Придется ехать вместе с ней к Нику, потому что он не может допустить, чтобы она каталась по Сент-Джайлзу одна. — Проклятие! — вырвалось у него.

Она выгнула бровь, но продолжала идти рядом с ним. Парень, поджидавший у кареты, был одним из работников Ника. При виде леди Геро он снял шапку и выпучил глаза. Он, вероятно, ни разу в своей жизни не встречался лицом к лицу с великосветской дамой.

— В чем дело? — спросил Гриффин.

Парнишка вздрогнул и отвел взгляд от леди Геро.

— Нику нужно поговорить с вами, милорд. Просит поторопиться.

Гриффин кивнул:

— Прыгай на задок кареты.

Он объяснил кучеру, куда ехать, усадил леди Геро и стукнул в крышу.

Она наблюдала за ним молча, потом спросила:

— Как посыльный вас нашел?

— Я сообщил, где буду, — рассеянно ответил он, поглощенный своими мыслями.

К счастью для него, она не стала задавать больше вопросов. Карета тем временем уже остановилась у винокурни.

— Побудьте здесь, — приказал он, выскочил из кареты и быстро направился к воротам.

Ник ждал его во дворе.

— Туда. — Он кивнул в сторону здания и пошел впереди Гриффина.

Внутри пламя освещало похожее на пещеру или царство теней помещение. Кучка людей стояла над чем-то лежащим на полу. Подойдя ближе, Гриффин увидел, что это человек.

Или то, что от него осталось.

Тело было изуродовано, ноги и руки вывернуты из суставов. Гриффин взглянул на лицо несчастного и отвернулся.

— Томми Рис, — сказал Ник и сплюнул в солому. — Вчера вечером вышел выпить кружку пива, а через полчаса его перебросили через забор в таком виде.

Гриффин сжал кулаки. Он помнил Томми — ему было не больше двадцати.

— Он что-нибудь сказал?

Ник помотал головой.

— Уже был мертв. — Он обернулся на молчавших людей и отвел Гриффина в сторону. — Я думаю, его пытали, милорд.

— Не сомневаюсь. — Гриффина передернуло. — Рис знал какие-нибудь наши секреты?

— Да нет, он недавно у нас.

— Значит, это предупреждение от Викария.

— И чтобы попугать ребят. — Ник понизил голос. — Уже двое сбежали. Не мог их задержать, хотя прямо сказал этим дуралеям, что здесь они в большей безопасности.

— Пусть катятся… — Гриффин покрутил головой, разминая шею, затем повернулся к работникам: — С сегодняшнего дня никто не выходит ночью, а днем только по двое. Понятно?

Мужчины кивнули, но глаза отвели.

Гриффин улыбнулся, хотя ему хотелось выть.

— Ваш заработок увеличился вдвое, правильно? Любой из вас, кто останется здесь до завтра, получает пригоршню монет. Уйдете отсюда сегодня вечером — получите вместо денег вот это. — Он кивнул в сторону трупа и посмотрел прямо в глаза каждому. И дождался, что они согласно кивнули и с мрачным видом вернулись к работе. Но по крайней мере они не перешептывались между собой, замышляя побег.

Ник отозвал двоих в сторону и дал необходимые указания. Через минуту тело бедняги Риса унесли во двор.

— О Боже, — раздался за спиной у Гриффина женский голос.

Он обернулся и встретился глазами с негодующим взглядом леди Геро.

— Вы перегоняете джин!

Глава 7

На следующее утро королева приветствовала своих женихов в тронном зале. Черновласка была одета в платье, переливавшееся серебром и золотом. Свои черные как ночь волосы она уложила под золотой короной, и все мужчины вокруг были потрясены ее красотой и величественной осанкой. Королева взглянула на женихов и задала им один-единственный вопрос: «Что есть основа моего королевства? Вы должны дать мне ответ до полуночи».

Принц Восточное Солнце посмотрел на принца Западная Луна, а принц Западная Луна переглянулся с принцем Северный Ветер, и затем все три принца поспешно покинули залу.

Когда старший конюх услышал вопрос Черновласки, он лишь улыбнулся про себя…

Геро не могла этому поверить, но доказательство находилось прямо у нее перед глазами… и перед носом. В большом помещении стояли огромные медные чаны, а под ними — тлеющий огонь, в воздухе пахло спиртом и ягодами можжевельника. Здесь перегоняли джин. Это незаконная винокурня.

А Рединга, кажется, это совершенно не смущало.

— Что происходит? А там во дворе я видела мертвого человека? — Геро посмотрела на Гриффина, ожидая объяснения, но он повернулся к ней спиной.

Неловко себя чувствовал лишь стоявший рядом с ним крупный, плотный мужчина.

— Милорд, леди…

— Леди подождет, — оборвал его Рединг.

Щеки Геро мгновенно вспыхнули. Никогда в жизни с ней так бесцеремонно не обращались. Подумать только — она позволила этому грубияну прошлым вечером поцеловать ее!

Геро развернулась, собираясь немедленно покинуть этот вертеп, но он крепко схватил ее за руку.

— Отпустите меня, — прошипела она сквозь зубы.

— У меня здесь дела. Когда закончу, то отвезу вас домой…

Она выдернула руку.

— Геро, — тихо произнес он, затем громче кому-то еще: — Проследи, чтобы ее карета не уехала без меня.

Два человека выбежали мимо в дверь — несомненно, исполнять приказание Рединга.

Геро не спеша, с достоинством вышла во двор, не доставив ему удовольствия видеть ее волнение на грани истерики. Направившись к карете, она, не обращая внимания на работников Рединга, уселась внутрь.

Ожидание длилось не долго, но все равно, когда в карете появился Рединг, ее состояние не улучшилось. Он стукнул в крышу, подав знак ехать, и уселся, глядя в окно. Несколько минут они молчали. Наконец Геро не выдержала:

— Вы не намерены объяснить, что все это значит?

— Я не собираюсь этого делать, — выговорил он бесстрастным тоном, явно чтобы разозлить ее.

— Это была винокурня.

— Да.

— Где перегоняют джин.

— Да.

Она смотрела на него, и ее разрывал гнев. Она вот-вот потеряет самообладание. Геро с трудом совладала с собой, но все равно слова жгли ей горло:

— Вы понимаете ту глубину страданий, которые джин причиняет людям, живущим в Сент-Джайлзе?

Рединг молчал.