Кинли Макгрегор - Укрощение горца

– Вы правы. Когда я думаю о том, что надо выйти замуж, а я думаю об этом, то всегда вспоминаю Эвана.

– Зачем же беспокоиться и сомневаться?

– А что, если я совсем не нужна ему? Он любит тишину и одиночество, а я не тихая.

Катарина обвязала ее талию голубым шарфом.

– Думаю, он уже привык к этому или смирился.

Нора нахмурилась:

– Что вы этим хотите сказать?

– Я говорю, что, если бы вы ему совсем не нравились, он бы не смотрел на вас так.

– Возможно, – кивнула Нора. Катарина занялась ее волосами.

– Почему вы помогаете мне, Кэт? Вы могли бы отказаться.

Катарина улыбнулась:

– Жизнь коротка, Нора. Как и моя мать, я верю в то, что надо брать все, что можно, пока ты молода. И я от этого не отказываюсь. Эван нуждается в вас. Я вижу это по его глазам. Вы заставляете его смеяться. Разве это плохо?

Нора вздохнула, вспомнив его смех.

– У него красивый смех, – согласилась она.

– И красивая улыбка.

У Норы сжалось сердце. Он был самым красивым.

– О, Катарина, я хочу верить вам. Мне казалось, что я никогда не привыкну к нему, после того как увидела его пьяным в его пещере. Я считала его животным. А теперь вижу, что это совсем не так.

Катарина вплела ленту в ее волосы.

– Как вы его нашли?

– Моя служанка рассказала мне про него. Она сказала, что только кто-нибудь из Макаллистеров сможет помочь мне попасть в Англию, к моей тетушке, и без помощи моего отца.

– Вам, должно быть, было страшно?

– Немного, – согласилась Нора.

Нора вспомнила все, что произошло с ней за это время. Это чудо, что она встретила Эвана.

– Кэт, вы считаете, что Эван поймет все это?

– Что это?

– Ничего. Так, просто глупости.

Катарина, отойдя, оглядела Нору:

– Отлично. Смотрится прекрасно.

Она протянула Норе зеркальце. Волосы ее были зачесаны назад и свободно падали на плечи. Катарина подкрасила сурьмой ей глаза, а губы красноватой хной.

Нора казалась себе какой-то воздушной и совсем незнакомой.

– Вы думаете, я понравлюсь Эвану в таком виде?

– Это единственная возможность все проверить.

Эван молча лежал на двух сдвинутых кроватях, сожалея, что не слышит голоса Норы. Он пытался представить себе, как она могла бы щебетать, если бы была здесь.

Он держал в руке лютню и вспоминал, как учил Нору играть на ней. Она полюбила эту, по сути, дешевую деревяшку. Эван давно задумал купить ей настоящую большую лютню из отполированного розового дерева.

Как же это получилось? Он спокойно жил без Норы, а теперь и часа не может выдержать без нее.

Эти мысли роились в голове, когда он медленно перебирал пальцами струны лютни.

В дверь кто-то постучал.

– Войдите.

Эван ждал кого-нибудь из мужчин, но вошла Нора. Его сердце дрогнуло. На ней было легкое искрившееся серебром платье, стянутое на талии шарфом. У Эвана перехватило дыхание. Нора была похожа на фею из сказки.

– Ты не сыграешь мне? – спросила Нора. Эван, не промолвив ни слова, заиграл. Нора затанцевала. Это не был обычный танец, скорее, это был танец сарацинской куртизанки. Подол платья позволял видеть ее ступни. У Эвана закружилась голова от противоречивых чувств.

– Где ты научилась так танцевать? – Эвану собственный голос показался чужим и странным.

Нора переменилась в лице. Она перестала танцевать.

– Меня научила Кэт. Тебе не нравится?

Эван кивнул, чувствуя, как у него перехватило дыхание.

– Нет, дорогая… Нравится. И очень.

Улыбнувшись Эвану, Нора снова начала танцевать, однако на этот раз она принялась медленно снимать с себя одежду…

Эвану было трудно дышать. Он растерянно смотрел, как Нора, подняв подол платья, забирается на кровать, поближе к нему. Она казалась возбужденной до неприличия. Такой он видел ее только в своих снах.

Сняв с себя шарф, которым была перетянута талия, Нора накинула его Эвану на шею и, притянув его к себе, поцеловала.

В сущности, она такая же, как они все на этой земле, успокоил себя Эван и, отбросив лютню, обнял Нору. Пьянящий запах ее тела кружил голову, и он уткнулся лицом в ее грудь.

Нора попробовала снять с него сорочку, но он сам сорвал ее с себя.

Нора с удовольствием гладила обнаженные плечи и руки Эвана, любуясь его мускулистым телом.

– Мне нравится смотреть на тебя. Подними руки.

Она, прикусив губу, разглаживала мускулистые руки Эвана, словно получала от этого удовольствие.

– Я ничего не делаю, Нора.

– Я знаю, но у тебя такие мускулы…

Потом ее руки уже гладили его густую шевелюру, и наконец ее губы коснулись его губ.

Как он любил поцелуи этой женщины!

Нора буквально повалила его на кровать и помогла ему раздеться.

– Скажи, что мне для тебя сделать?

– Мне достаточно того, что ты со мной.

Она улыбнулась:

– Так ли?

Эван кивнул:

– Это неплохое начало, любимая. – Он расшнуровал ее платье и, обнажив грудь, стал ласкать ее. Нора отчетливо ощутила его напряженное тело и возбужденную плоть.

Задерживая дыхание, Эван не выпускал Нору из рук. Он думал, что сейчас ему так хорошо, как бывало только дома. Никто ранее не давал ему столько тепла и ласки.

Что, если он женится на ней?

Как бы он хотел этого! Но он не знал даже, из какого она рода, из какой семьи?

Разве это важно?

Впрочем, его родным это важно. Им не все равно, кого он сделает своей женой. Такой пустяк, как его побег с Изобел, привел к гибели многих из клана Макаллистеров.

Он не мог взять в жены неизвестную девицу.

Однако и покинуть Нору он не мог, эта девушка стала частью его самого. Дорогой частью.

В те мгновения, когда он отрывался от губ Норы и смотрел на нее, она видела его глаза, полные печали. Он словно прощался с ней, словно хотел запомнить ее лицо.

– Что вы задумали, милорд, у вас такой вид, будто вы ждете второго пришествия?

– Скажите мне, кто вы, Нора? Из какой семьи?

– Разве это так важно? А что, если я крестьянка?

– А вы крестьянка?

– Если я скажу «да», вы бросите меня? Проведя пальцем по ее бровям и глядя на ее лицо так, будто готов был рисовать ее, он промолвил:

– Нет, я не брошу вас.

– Тогда думайте, что я крестьянка или цыганка, как Катарина, – без роду и племени.

– А что, если ваш отец найдет вас?

У Норы перехватило дыхание при этой мысли. Вспомнились слова отца: «Я хочу, чтобы ты вышла замуж за Райана, Он будет тебе хорошим мужем».

Сердце ее сжалось от этой мысли. «Тогда я буду в бегах до самой смерти. Я никогда не стану женой Райана, пока жив Эван. Только ему одному я позволю прикоснуться к себе».

Нора на мгновение замерла и вдруг поняла: она любит Эвана Макаллистера.

Она любила все в нем: грубость, мрачность, суровый взгляд… Но это не пугало ее. Она никогда его не оставит.