Никола Корник - Талисман для графа
Ночи были очень темные, и звезды на небе сияли подобно брильянтам, а тишина казалась живой. Однажды, услыхав доносившийся из леса крик оленя, Джемайма едва не умерла от страха.
Окрестности привлекали своей красотой, и вскоре ей все стало нравиться: росинки на паутине, стелившейся по траве, стук дятла в лесу и шелест ветра в ветвях деревьев. Как-то рано утром во время прогулки она увидела в конце дороги лису.
Лиса посмотрела на Джемайму бездонными золотистыми глазами, затем повернулась и медленно пошла прочь. Джемайме хотелось поделиться своими наблюдениями с Робом, задать ему вопросы, но ему, видно, было не до нее. Он торопился успеть сделать как можно больше до зимы. Весна принесет им новые надежды, а пока Джемайма с тоской думала не только об уютной вилле в Туикнеме, но даже о доме на Большой Портлендской улице. Джек не умел писать, а мама нацарапала несколько строк, пожелав ей счастья в новой жизни. Как Джек и предполагал, Альфред Джуэлл выкинул строптивую дочку из своей жизни. Миссис Джуэлл заверила Джемайму, что не сообщила мужу ее адрес и то, что дочь стала графиней. Она боялась, что Альфред захочет извлечь выгоду из неожиданного родства с аристократами. Прочитав письмо, Джемайма расплакалась. Сколько всего мама не смогла написать! Но нечего предаваться хандре и жалеть себя из-за того, что все обернулось не совсем так, как она ожидала! Роб увлечен Делавалем, а не ею. Но он ведь женился на ней лишь для того, чтобы получить Делаваль, и, если ей не нравится новое житье, ничего не попишешь. Она – графиня. У нее есть уродливый особняк и верные слуги, а со временем она приспособится к изменениям в своей жизни. Но то, что у них с Робом ненормальные отношения, было ясно не только ей.
Как-то она услышала разговор миссис Коул со старшей горничной. Джемайма выходила, чтобы принести чистой воды для мытья окон, и служанки думали, что они одни.
– Просто позор! Его милость целыми днями занят в имении, а маленькая графиня работает в доме. Они совсем не бывают вместе, двух слов друг другу не скажут!
– Они так устают, что им не до разговоров… и до всего остального тоже, – ответила горничная. – Тилбури говорит, что дверь между их спальнями всегда заперта.
– Ах ты! В деревне говорят, что это брак по расчету. Я слыхала, леди Маргрит вернулась из Лондона. Интересно, что она об этом думает?
– Скажет небось, чтобы поскорее заводили наследника, – захихикала горничная. – Ну и ну, миссис Коул! Он такой красивый мужчина, и ее милость такая хорошенькая. А вообще-то благородных не поймешь!
Миссис Коул со стоном выпрямилась и уперлась руками в бока.
– Скажи на милость, Дейзи, зачем скрести до блеска Делаваль, готовя дом для наследника, если лорд и леди Селборн и не думают его заводить…
– Полагаю, мы займемся этим, когда придет время, – сказала Джемайма. Она вошла с кувшином воды и с грохотом поставила его на подоконник. – Это занятие идет под номером двести в моем списке неотложных дел, миссис Коул, после выбивания штор в комнате для гостей!
Экономка осталась стоять с раскрытым ртом, а горничная залилась краской.
– Прошу прощения, мэм, я вас не увидела.
– Ничего страшного, – ответила Джемайма. – Это тем не менее правда.
Извините меня – я знаю, что мне не положено обращать внимание на подобные замечания, но я выросла в семье, где прямо говорят то, что думают, поэтому я не смогла промолчать.
– Да, мэм. – Экономка была смущена и удивлена словами хозяйки. – Я почищу подсвечники в зале, хорошо, мэм?
– Да, пожалуйста, – ответила Джемайма. Она дождалась, когда за служанками закрылась дверь, и расхохоталась.
Но замечание экономки не выходило у нее из головы. То, что слуги сплетничают, – в порядке вещей, да и закрытую дверь между их с Робом спальнями они не могли не видеть. Наверняка они это заметили в первую же ночь. Джемайма знала, что леди не должна из-за этого переживать, но она не леди.
Новость о возвращении бабушки Роба тоже ее взволновала. Пройдет немного времени, и заявится леди Маргрит, чтобы узнать, как обстоят у них дела после столь стремительной женитьбы. Колкостей им не избежать.
Джемайма собиралась поговорить с Робом после обеда, но он прислал сказать, что извиняется, обедать не будет и ложится спать. Джемайма сидела в прибранной гостиной и рассеянно листала страницы женского журнала полуторагодичной давности, а внутри у нее все кипело. Когда она отправилась спать, то изо всех сил подергала ручку двери в комнату Роба, но никаких звуков оттуда не доносилось.
Следующий день был очень жаркий и солнечный. Джемайма провела его, проветривая комнаты для гостей, хотя навряд ли кто-то когда-нибудь будет приглашен в Делаваль. Мебель была старомодная, но прочная, и прослужит еще долго.
Джемайма знала, что Роб пока не думает о том, чтобы сменить внутреннее убранство. Все отцовские деньги уйдут на восстановление поместья и ферм, чтобы Делаваль снова приносил доход. Деньги бабушки, если он их унаследует, тоже пойдут туда же. Джемайма развешивала одеяла на веревке, натянутой между яблонь, и вновь размышляла о том, что Робу будет не трудно выполнить условия бабушкиного завещания. Трудности начнутся по истечении ста дней, когда выяснится, что они забыли имена друг друга. А сколько им было сказано слов о том, что он станет ухаживать за собственной женой! Если у него такое представление об ухаживании, то, значит, мужчины еще менее сведущи в сердечных делах, чем она предполагала.
Джемайма продолжала дуться до вечера, а когда наконец вернулся Роб после тяжелого, жаркого дня, проведенного на нижнем пастбище, она, подождав минут десять, решительным шагом направилась к его спальне и громко постучала в дверь.
Спустя минуту дверь открыл камердинер Тилбури. Джемайма увидела Роба – он стоял у комода и мылся в большом белом тазу. Лицо у него было мокрое и на волосах блестели капельки воды. У Джемаймы все внутри сжалось. Его лицо и руки загорели от работы на солнце, но около шеи, там, где кожу закрывала рубашка, выделялась светлая полоска, до которой Джемайме захотелось дотронуться. Но вместо этого она воинственно скрестила руки на груди и, невзирая на волнение, вошла.
– Могу я поговорить с вами, Роберт?
Тилбури готовил вещи Роба к вечерней трапезе, и его присутствие было не слышно и не заметно, как это бывает у вышколенных слуг. Джемайма впервые очутилась в комнате Роба и с интересом огляделась. Комната, точно такая же, как у нее, была обставлена старинной мебелью. Над каминной полкой висели портреты родителей Роба, а на маленьком столике красовалась целая коллекция фарфоровых блюд, привезенных, вероятно, Робом из Индии, когда он там служил. Я совсем ничего не знаю о его вкусах и интересах, тоскливо подумала Джемайма.
