Рене Бернард - Соблазн в сапфирах
Эш глубоко вздохнул, стараясь прояснить сознание, и вместо этого был вознагражден густым запахом ее внутренней сути — сладкий мускус, благоухающий лучше любого парфюма. Эш отвернулся, так как его член угрожал разорвать застежку брюк, и быстро положил ее сорочку на стул у окна, чтобы она высохла.
«Проклятие! Только отъявленный негодяй мог бы воспользоваться случаем и взять женщину в таком состоянии! Я могу лишь позволить себе согреть ее, а потом отнести в ее собственную постель до того, как случится непоправимое, и Годвин решит постучать в дверь, ища пропавшую гостью!»
Эш повернулся и, сделав два шага, вернулся к кровати… Он начал снимать рубашку, игнорируя незатухающий шепот, звучавший в его голове, что если он снимет и брюки, то скорее согреет ее.
Глаза Кэролайн не оставляли его ни на миг, а на губах застыла сонная улыбка удовольствия. Эш колебался. Что, если она проснется сейчас?
Черт, если даже холодная ванна не смогла пробудить ее, тогда и это не станет причиной пробуждения!
— Это не воздержание, — глухо простонал Эш, — это настоящая пытка.
Он залез в постель так осторожно, как только мог, привлекая ее к себе и прижимаясь своим горячим торсом к ее груди. Ее соски, коснувшись его груди, отвердели, ноги естественно переплелись с его ногами. И Эшу показалось, что ни один мужчина не страдал больше, чем он, ощущая сладкое и мучительное удовольствие от прикосновения ее теплых бедер и влажной промежности, прижимавшейся через ткань его брюк к его мужской плоти. Эш опустился ниже, чтобы положить ее поудобнее, и допустил стратегическую ошибку, обняв нежные ягодицы. Округлые изгибы наполнили его ладони, и он едва не кончил. Его член задрожал, пульсируя с каждым вздохом, и Эш крепко зажмурил глаза, заставляя себя сдерживаться.
Он гладил ее спину, массировал кончиками пальцев холодную кожу, стараясь побыстрее согреть ее.
— В следующий раз, когда вам захочется принять ванну, мисс, позвоните и попросите Дейзи приготовить горячую воду.
Эш опустил глаза, чтобы увидеть, какое впечатление произвели на нее его слова. Голова Кэрол чуть-чуть откинулась назад, а глаза гипнотизировали его в свете свечей и теней.
— Что лучше: быть высокой или умной? — вдруг спросила она.
— Детский вопрос.
Его тон был резкий, а взгляд прямой. Но пока Кэрол ждала его ответа, Эша обезоружило безграничное доверие в ее глазах, и он невольно смягчил тон.
— Я бы сказал, что и то и другое не обидно, если вы мужчина, но для вас… — Эш привлек ее ближе, впитывая ощущение близости ее тела. — Одному из нас следует сохранять разум ради нас самих, поэтому, пожалуй, лучше быть умным, моя милая американка.
Кэрол потянулась, зажала его лицо в своих холодных ладонях, ее дыхание, сладкое и теплое, касалось его губ. И вдруг она чуть-чуть приподняла голову, чтобы поцеловать его, легко коснувшись шелком своих губ чувственных изгибов его рта. Эш наслаждался ее, без сомнения, самым первым поцелуем, благоговея от силы ощущения. Он едва справлялся с желанием продлить поцелуй, придав ему больше страсти и позволив своей дремлющей сирене сполна почувствовать его присутствие. А когда ее язык высунулся, увлажнив его нижнюю губу и играючи кусая ее, Эш отказался от всяких благих намерений.
Сладкое касание опьяняло. Сначала Эш контролировал ситуацию, скорее отвечая на нежные исследования, нежели проявляя инициативу. О, она была как теплый мед и пьянила сильнее вина, а он уже давно не обладал женщиной. Но даже при этом Кэролайн была восхитительна, и он не мог вспомнить, чтобы испытывал с кем-то нечто подобное. Каждая ласка ее языка вызывала бурю ощущений и желаний, и Эш упивался отливом и приливом вожделения, раз за разом накрывавшего его и бросавшего вызов его самообладанию.
Его руки крепко обнимали ее, прижимая к кровати, и Эш без усилий окунался в опьяняющий мир утешения женского тела. Он был раздет лишь частично, что не создавало должной защиты, а, напротив, лишь усиливало ощущение прикосновения влажного треугольника к его ноге. Вместо робкого сопротивления Кэролайн пребывала в нетерпеливом возбуждении, которое заставляло его кровь бежать быстрее.
«Я мог бы иметь ее, и какой мужчина посмел бы осудить меня?»
В течение предательского мгновения его сознание затуманилось, замерев в молчании, но, несмотря на страсть, сотрясавшую его тело, нежелательный ответ, наконец, пришел.
«Мой дед и любой другой благородный мужчина, узнав о моем грехе, высекли бы меня, до того как повесить. Проклятие!»
Эш поднял голову, стараясь не открывать глаза, чтобы вид сирены рядом с ним не разрушил его героические попытки проявить рыцарство.
«Проклятое рыцарство! Если бы я когда-нибудь встретил заржавелого рыцаря, который столкнулся с этим, я бы свернул ему шею!»
Кэролайн вздохнула и опустила лицо, чтобы уткнуться ему в грудь, ее руки лениво кружили по его телу.
— Хм-м… такая приятная пытка.
Все, что Эш мог сделать, — это отвернуться и смотреть на часы на камине, считая минуты, пока она согревается рядом с ним. Ее дыхание замедлилось и обрело постоянный ритм, свидетельствовавший о том, что она, наконец, по-настоящему заснула. Эш размышлял об иронии жизни.
С сегодняшнего дня разумнее запирать ее в комнате.
Но ничто не могло помешать его шапероне продолжить свои прогулки в предрассветные часы, и это гарантировало ее ядовитое письмо деду.
«Тогда я буду запирать свою дверь». И вся его гордость восстала против своего заключения в собственном доме. «Я хозяин этого дома! А не какой-то непослушный ребенок, наказанный за свои шалости!»
Эш устало вздохнул. «Сейчас я слишком утомился, чтобы принять решение».
Он подождал, пока не убедился, что опасность миновала, затем высвободился, чтобы взять ее ночную сорочку. Тело болело от не нашедшего выхода вожделения, и оставалось лишь надеяться, что он не будет хромать утром. А сейчас он должен отнести Кэролайн в ее комнату, завернув в одеяло. Он решил не рисковать, одевая ее, боясь, как бы удача не изменила ему.
Какое мучение — стоять неподвижно на небольшом возвышении и ждать, пока снимут нескончаемые мерки! Да еще выслушивать оценки чужих людей, словно она не живой человек, а кукла в человеческий рост. Кэролайн отказалась бы от утренней экскурсии, если бы могла, но Эш настоял на своем: она никуда не сможет уйти ни в одном из тех платьев, что привезла с собой. Невозможно было объяснить, что она вообще ни на что не способна после своего странного пробуждения этим утром, когда обнаружила себя совершенно голой… Да и во сне она видела какой-то странный танец под водопадом, потом плавала в руках Эша, а проснувшись, увидела свою рубашку в ногах постели и опрокинутый кувшин на полу.
