Джил Грегори - Побещай мне рассвет
– Если вы думаете, что я отвечу хотя бы на один, ваш вопрос, то очень ошибаетесь! – задыхаясь, произнесла она. – Я скорее умру, чем стану вам помогать, Джастин Гардинг.
– Это я могу тебе устроить. – Одна рука скользнула ей на горло. – Жаль будет, если столь молодое и красивое создание погибнет такой нелепой смертью, но я определенно это сделаю.
Глаза Белинды раскрывались все шире, по мере того как он стал сжимать свои сильные пальцы.
– Да, за этим дело не станет. Если ты не захочешь быть более сговорчивой.
Теперь его пальцы так сдавили ее горло, что Белинде оставалось только судорожно ловить ртом воздух. Перед ней все поплыло, в глазах замелькали искры. И вдруг все прекратилось, так же внезапно, как и началось. Джастин Гардинг подался назад. Лицо его было сурово и неумолимо.
– Ну что, забияка?
– Б-будьте вы прокляты! – прохрипела Белинда, потирая шею дрожащими пальцами. – Вы… вы не запугаете меня, вы… вы… пират!
После этих слов Джастин порывисто вздохнул. Да, эта девчонка с шелковистыми огненными волосами выказывала большую твердость духа, чем многие мужчины, с которыми ему приходилось сражаться в своей жизни. И хотя это путало Джастину все карты, он невольно отдавал должное ее мужеству, ее яростной решимости к сопротивлению.
– Ладно, черт с тобой, – проговорил он свирепо. – Я только хочу знать, можно ли тебе довериться!
Белинда сверкнула на него зелено-золотистыми глазами.
– Я не шпионка, если вы это имеете в виду! – воскликнула она и опустилась на траву, обессилев от гнева. – Я… ненавижу своего кузена. Я никогда не стала бы лгать ради него. Но вас я тоже ненавижу! Я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь кому-то из вас.
– Да? А как насчет Элизабет Фостер? – негромко произнес Гардинг, вонзив в нее взгляд. – Ей ты бы стала помогать?
Белинда изумленно уставилась на него. На какое-то время в рощице воцарилась полная тишина, лишь ручеек продолжал журчать в отдалении.
– Элизабет Фостер? Какое отношение она имеет ко всему этому?
– Она – причина моего появления в Сейлеме. Я расследую обстоятельства ее смерти.
– Зачем?
Он сделал нетерпеливый жест.
– Вопросы задаю я, Белинда. Так что – ты поможешь мне?
Чуть помедлив, Белинда кивнула. Она чувствовала себя совершенно обессилевшей, все тело ломило. Джастин был слишком крепким, слишком напористым. Она не могла противостоять ему. А кроме того, любопытство ее все росло. Почему Джастина Гардинга так волнует судьба Элизабет Фостер? Кто она ему – родственница? Или… возлюбленная? Белинда почувствовала непреодолимую потребность немедленно это выяснить.
– Что вы хотите знать? – спросила она, внимательно вглядываясь в его лицо.
– Все, что касается обстоятельств ее гибели. И поторопись – у нас не так много времени. Уверен, скоро твой кузен отправится нас искать.
– Ну хорошо. Она погибла в прошлом месяце. Ее повесили как ведьму.
Белинда ожидала бурной реакции на свои слова, но Джастин даже бровью не повел.
– Да, это я уже понял. А ты знаешь, почему ее в этом обвинили?
Белинда презрительно тряхнула головой:
– Это была полная чушь! Она якобы навела порчу на некую Дунбар, вызвав у нее желудочные колики, а также на ее скотину. Фрэнсис Майлз, этой гнусной девице, с которой я разговаривала, когда вы подошли, привиделся сон, что Элизабет Фостер – настоящая ведьма. Вы когда-нибудь слышали, чтобы из-за такого человека предали смерти?
– Я слышал, что в Сейлеме за последнее время повесили множество ведьм по такой же причине, – процедил он мрачно. – Так ты говоришь, Фрэнсис Майлз приложила к этому руку? Ну а как насчет тебя, забияка? Какова была твоя роль? Высказалась ли ты или кто-либо другой против этой бессмысленной казни?
От его осуждающего тона она вскочила в гневе, со сжатыми кулаками.
– К вашему сведению, мистер Гардинг, Элизабет Фостер умерла в тот самый день, когда я прибыла в Сейлем из Англии. И я никак не могла помешать ее смерти.
Джастин тоже поднялся и теперь нависал над ней, черноволосый, со сверкающими серыми глазами, более грозный, чем когда-либо. Он подошел к ней ближе и грубо схватил ее за плечи.
– С тех пор были еще казни! Что ты сделала, чтобы их остановить?
Она задрожала от напряжения, гаев ее вдруг схлынул.
– Легко вам осуждать! – воскликнула она. – Вы – человек, обладающий силой, авторитетом и, насколько я слышала, очень влиятельный. А что я, по-вашему, должна была делать? Я пыталась потолковать с кузеном Джонатаном по поводу выносимых им вердиктов, переубедить его. Вы человек пришлый и не понимаете, что это такое – жить среди подобных людей! Все шпионят друг за другом, все обязаны одеваться согласно предписаниям, разговаривать, спать, есть и жить в соответствии с пуританской этикой! – Голос Белинды задрожал от накопившегося отчаяния, по телу пробежал озноб. – Я бессильна изменить порядок вещей, не могу даже выразить к этому своего отношения! Если я попытаюсь…
Белинда внезапно умолкла, вспомнив о розгах, которые кузен Джонатан всегда держал под рукой, о колодках и позорных столбах для порки на деревенской площади, которыми ей угрожали. Плечи, стиснутые сильными руками Гардинга, обжигало болью. Но как ему объяснить? Этот человек выглядел так, словно в жизни никого и ничего не боялся. Стоит ли надеяться, что он поймет, в каком страшном, уязвимом положении она находится, насколько ей невыносима жизнь в этом отвратительном, удушливом мирке?
Руки Джонатана еще крепче стиснули ее плечи, и она поморщилась. Что-то изменилось в его глазах – взгляд смягчился. Белинда разглядела в их глубинах не что похожее на сострадание. На какой-то безумный миг девушке пришло в голову, что он ее поцелует. А потом, внезапно, Джастин опомнился. Нежные чувства, которые, возможно, на какой-то момент зародились в нем, были безжалостно отброшены, и он снова стал суровым.
– Бедная Белинда, – усмехнулся он. – Ты ждешь от меня жалости? Боюсь, зря. Я приберег свою жалость для тех несчастных душ, которые пали жертвами этого безумия. Ты же и все прочие овечки, которые слепо следуют указаниям людей вроде Джонатана Кэди, заслужили лишь презрение. Некоторые из вас настолько глупы и невежественны, что даже не понимают, что творится несправедливость, остальные, вроде тебя, слишком трусливы, чтобы высказаться против! – Он впился в нее убийственно-холодным взглядом. Пальцы, вцепившиеся в ее плечи, так и не ослабили безжалостной хватки. – Вот уж чего я не выношу, так это трусости!
Белинда смотрела на него, дрожа от ярости. Глаза ее теперь походили на глаза тигрицы, которая, будучи загнанной в угол, продолжает отбиваться до последнего.
