Хизер Грэм - Непокорная и обольстительная
А все газеты тем временем – как южные, так и северные – полны сообщений о казнях так называемых «заговорщиков против Линкольна». Келли недавно прочитала в одной из них о подробностях покушения на президента Линкольна и обо всем том, что за ним последовало. Джон Уилкс Бут, тот самый актер, который стрелял в президента в театре Форда, был обнаружен на одной из ферм, получил тяжелые ранения и покончил с собой. Но это было лишь началом широких репрессий против мятежников. Седьмого июля, как сообщалось в газетах, была схвачена и повешена вместе с другими, так называемыми заговорщиками Мэри Сюррат – первая женщина, казненная правительством за все годы его существования. Ее тоже обвинили в покушении на президента Линкольна, но знающие люди поговаривали, что если она и была к чему-то причастна, так только к самому убийце, не более того.
Конечно, убийство Линкольна было ужасным актом мести, и, несмотря на то, что многие южане считали его коварным тираном, они все же вынуждены были признать, что только он мог провести справедливую и в высшей степени достойную реконструкцию мятежного Юга и тем самым добиться примирения между двумя враждебными частями страны. Бут, естественно, считал себя выдающимся героем, но умер презираемый собственными сторонниками.
Криста выпрямилась и провела рукой по спине. В последнее время у нее ужасно ныла спина. Они вместе с Келли и Кирнан уже наводили порядок в этом доме и, не разгибая спины, драили грязные полы вместе с Джейн, бывшей рабыней, которая неплохо знала свое дело и работала, не покладая рук.
Что же она будет делать, когда дом будет приведен в порядок? Несмотря на все угрозы и обещания мужа, она все же иногда встречалась с ним. Он писал своей сестре огромные послания, а иногда наведывался в Камерон-холл, так как все еще находился в Вашингтоне, до которого рукой подать. В армии тоже творилось бог знает что. Одни военные оставались на службе, а другие вынуждены были уйти в отставку и искать себе работу. Создавались новые гарнизоны, формировались новые полки, и армия все дальше продвигалась на Запад, где должна была защищать вновь приобретенные земли. Правда, приказ о направлении Джереми в этот район был приостановлен, но он ни минуты не сомневался, что это временное явление. Поскольку ему практически нечего было сказать ей, он постоянно присылал ей вырезки из столичных газет, в которых содержалась более или менее подробная информация о ситуации на дальнем Западе. Иногда он передавал ей даже книги известных путешественников и исследователей, которые красочно живописали нравы и обычаи местных индейских племен. Изредка Джереми писал и ей, но все его записки были туманными и чрезвычайно лаконичными, состоявшими, как правило, из нескольких ничего не значащих фраз. Правда, в них чувствовалась некоторая забота о ней и та простота, которую могут позволить себе лишь супруги. Он мог написать: «Думаю, что тебе это будет весьма интересно» или «Передай это, пожалуйста, Дэниелу».
Криста прижала ладонь ко лбу и недовольно нахмурилась. Что-то у нее последнее время довольно часто кружится голова. Правда, это быстро проходит, но ведь раньше такого не было. Вероятно, все дело в этом слепящем знойном солнце. А может быть, в том, что она не выспалась, как следует. Она уже много раз ловила себя на мысли, что все чаще и чаще вспоминает его и ту кошмарную ночь. Постепенно в ее душе созрело весьма противоречивое чувство: смесь глубочайшего унижения и… необыкновенно приятного воспоминания.
Перебирая сейчас все обстоятельства их первой брачной ночи, она не сдержалась и громко застонала, обхватив колени руками. Нет, надо, во что бы то ни стало выбросить его из головы. Уж лучше вспоминать покойного Лейма и мечтать о том, как они могли бы жить вместе. Но мысли о Джереми заполняли все ее сознание, а в последнее время вообще не выходили из головы. Причем досаждали своей навязчивостью, прежде всего поздно вечером, когда она ложилась спать, и утром, когда просыпалась. Конечно, трудно было отрицать его чисто мужские достоинства.
Он был сильным, высоким, энергичным, необыкновенно темпераментным и нежным, а о его упругой мужской плоти и говорить не приходится. Криста попыталась закрыть глаза и припомнить все особенности его тела, включая, разумеется, самые интимные. Она тряхнула головой, чтобы сбросить с себя это наваждение, но мысли так и роились в ее сознании, перебивая и дополняя друг друга. Невероятным усилием воли она выбросила из головы всю эту чушь и открыла глаза. Слава Богу, что он наконец-то оставил ее в покое и уехал в Вашингтон. Теперь ей не придётся исполнять те жуткие супружеские обязанности, о которых он так часто напоминал ей. Но больше всего ее раздражало чувство умиротворения, которое неизбежно возникало, когда он был рядом.
Криста подняла голову, упершись в прохладную поверхность колонны, и посмотрела на небо. Сегодня оно было удивительно чистым и поражало своей беспредельной голубизной. Нестерпимый зной лета уже постепенно исчезал, уступая место приятной прохладе ранней осени; В Виргинии это была самая прекрасная пора. Небо по-прежнему оставалось чистым, но воздух уже наполнялся прохладой, а листья на деревьях постепенно меняли окраску, становясь желтовато-золотистыми. Как она любила эти места! И как можно променять их на что-либо другое!
Она тяжело вздохнула и посмотрела на небольшого паука, который суетился под крышей веранды и лихорадочно сооружал из паутины тончайший узор. Она не сомневалась, что в конечном итоге Джереми уедет по делам службы. А что будет с ней? Она уже давно приметила, что Джесс очень пристально следит за ней и постоянно хмурится. Что-то ему не нравится во всем этом деле. Похоже, что он стал догадываться об истинных причинах их скоропалительного брака и теперь до конца жизни будет казнить себя за то, что позволил втянуть ее в эту грязную историю.
Совсем недавно Криста узнала, что ее брат перевернул вверх дном почти все кабинеты в городском муниципалитете, пытаясь выяснить, что же произошло с его домом. Но все тщетно. Не смотря на все его усилия и связи, решение суда о конфискации Камерон-холла так и осталось для него загадкой.
Как бы то ни было, но Камерон-холлом продолжали владеть его прежние хозяева, а Криста по-прежнему считала его своим родным гнездом. Правда, Дэниел и Келли все же решили переехать вместе с детьми в свой собственный дом и пригласили ее с собой, что было весьма кстати.
Криста встала и, не обращая внимания на легкое головокружение, медленно пошла по вымощенной красным кирпичом дорожке к стоявшей неподалеку лошади. Там она остановилась, посмотрела на свои привязанные к седлу сумки, в которых привезла сюда кое-какую посуду и полотенца, и стала осторожно снимать их. В этот момент все поплыло перед глазами, и она крепко выругалась, без смущения употребляя все те слова, которые выучила во время войны. В нижней части живота что-то резко заныло, а в глазах появились темные круги. Криста быстро поставила сумки на землю и ухватилась обеими руками за колонну, чтобы не упасть.
