Кэти Максвелл - Поединок двух сердец
— Я знаю, я не тот человек, с которым вам хотелось бы откровенничать. Но поскольку вы не хотите посвящать в это Джейн, вам придется довериться мне.
Крупная слеза скатилась по ее щеке. По-прежнему глядя в сторону, она часто заморгала, не давая сорваться с глаз остальным.
— Ну же, Мэри, расстаньтесь с этим грузом. Что бы вас ни беспокоило, пусть оно останется здесь, покончим с этим раз и навсегда. Ни одна живая душа не узнает от меня ни слова. — Он поднял руку. — Богом клянусь. Оставим наши склоки, должно же быть какое-то доверие между соседями в деревне.
Последние слова он произнес в надежде вызвать у нее улыбку. Но вместо улыбки он увидел в ее глазах столько боли и страха, что его сердце дрогнуло.
— Да скажите же, наконец, в чем дело?
— Я боюсь, что там будет он. — Ее голос был едва слышен. — Он живет в Лондоне. Что, если я войду, а он будет там?
Таю не нужно было объяснять, кто такой «он». Ему было абсолютно ясно, что речь идет о сыне лорда Джергена.
— Вы точно так же могли бы столкнуться с ним на улице в любой момент, — сказал он почти грубо.
Она кивнула.
— Я знаю. Поэтому я отказывалась выходить и так скверно вела себя с Джейн и миссис Пиблз… — Ее голос оборвался. Она беспомощно огляделась. Блестки на пелерине, всколыхнувшейся от ее движения, на миг вспыхнули в лунном свете. — Мне не следует быть здесь, — продолжила она тихо. — Я не вправе даже думать о замужестве.
— Почему вы так решили? — требовательно спросил Тай.
— Потому что я… нецеломудренна… я нечиста…
Его руки похолодели, под ложечкой неприятно засосало. Он спрашивал, не рассчитывая на такой ответ. Значит, это правда. Сын лорда Джергена спал с ней. Каждый сплетник в округе убеждал его в этом, но Тай не хотел верить.
— Почему? — прохрипел он. Только и смог произнести одно слово.
Мэри скрестила руки на груди, и блестки на ткани снова вспыхнули. Она покачала головой.
— Папа хотел, чтобы я завлекла его. Любым способом. — Она сделала паузу. Тай ждал. — Он хотел, чтобы Джон сделал мне предложение до отъезда в Лондон. Это сэкономило бы сезонную выручку, — добавила она с горечью. — Папа все еще злился из-за того, что поймал нас с вами, а я хотела, чтобы он был счастлив. А еще хотелось верить Джону, когда он сказал, что любит меня. Я была так влюблена в него.
От тяжелого и глубокого чувства, что его предали, у Тая оборвалось все внутри. Он был поражен силой своего переживания. Ведь он знал, что она не любит его. Она была единственной женщиной, которая отвергла его. И эта боль, по всем правилам, со временем должна была бы только утихнуть…
— Мне не следовало говорить вам этого, — спохватилась она, прочитав его мысли.
Ему удалось выдавить из себя улыбку.
— Не выдумывайте. Все, что случилось между нами, давно в прошлом. Мы были детьми.
— О, да.
— Я и думать забыл о той истории, — заверил он. Она чуть заметно кивнула. — Мы словно огонь и вода. Они никогда не смешиваются. Никогда.
— Точно, — согласилась она.
Тай на мгновение замолчал, давая себе передышку, но потом сорвался:
— Как же ваш отец мог допустить такое? Сколько вам тогда было лет? Семнадцать? Он должен был оградить вас!
— Как бы вы оградили? — спросила она и сразу пожалела об этом. — Простите, не следовало проводить таких параллелей.
— Я бы никогда не использовал вас, Мэри.
— Я знаю.
Она опустила глаза и плотнее завернулась в пелерину.
— Я не знаю, как все произошло. Он…
Тай жестом остановил ее.
— Не нужно мне ничего объяснять. — Он действительно не желал слышать ее исповедь. И тем более не хотел знать никаких подробностей.
Она протянула руку.
— Пожалуйста, я должна кому-то рассказать. Я так долго держала это в себе. Я знаю, ходили слухи, но я не сказала никому ни слова. Даже Джейн. Если я сейчас не откроюсь хоть кому-нибудь, я не знаю, что со мной может случиться. — Она прикоснулась к его запястью. — И, возможно, вы именно тот человек, которому я больше, чем кому бы то ни было, должна все объяснить.
— Вы ничего не должны.
И все же он не оставил ее. Мэри молчала, и он первым нарушил молчание:
— Джейн рассказала мне, что ваш отец, когда узнал о нас, сильно вас избил. Полагаю, этого достаточно, чтобы девушка отказалась от своей детской влюбленности.
Ее пальцы судорожно сжали запястье Тая. Осознав, что делает, Мэри отдернула руку.
— Да, после этого я научилась никогда не перечить отцу.
Он хотел спросить, не жалеет ли она. Вспоминает ли о прошлом с тем же странным чувством, которое все время мучает его?
— А потом я встретила Джона, — почти шепотом призналась она.
— И сразу ему отдались, — ядовито заметил он.
Она посмотрела ему в глаза, но сразу отвела взгляд.
— Да. Когда Джон стал навещать нас, отец приказал соблазнить его. Вот и все. Я была так наивна, что часто оставалась с ним одна. — В ее голосе появилась забота. — Потом я никогда не оставляла Джейн наедине с мужчинами…
— Он вынудил вас? — спросил Тай, выискивая повод, чтобы излить всю свою злость на соперника.
— Нет, — с грустью ответила Мэри. — Это не его вина. Не только его вина. Я была слишком молода. И так хотела любви. — Их взгляды встретились. — Я не оправдываю себя этим. Я заплатила свою цену, Барлоу. Заплатила свою горькую цену.
«Да, — вынужден был признать он, — она заплатила». И он тоже заплатил, поскольку после Мэри никому больше не смог доверять. Дэвид был прав. Он подпускал к себе только тех женщин, которые ничего для него не значили и ни на что не претендовали.
— Мне вообще не следовало покидать Лифорд Медоуз, — сказала она, раскаиваясь. — Тай, Таннер — ваш. Мне его не получить.
Она повернулась на каблуках и ушла бы прочь, если бы Тай вовремя не опомнился. Он развернул ее, положил руки на плечи и заглянул прямо в глаза.
— Мне не нужен Жеребец. Не такой ценой. Никто из нас не идеален, Мэри, и все совершают ошибки.
— Да, но некоторые ошибки намного ужаснее других.
— Вздор, — он будто сам себя уговаривал, — это прошлое, Мэри, его уже нет. Вы не можете всю жизнь жить этим. Более того, нельзя всю жизнь прятаться за мужской одеждой и грубым поведением. У вас есть право жить, веселиться на балах, улыбаться, танцевать и быть самой счастливой.
— Да, но…
Он слегка встряхнул ее.
— Никаких «но». Не позволяйте сыну Джергена или отцу управлять вашей собственной жизнью! Их уже нет. Они остались в прошлом, — продолжал он убеждать ее.
— Как вы не понимаете? Я недостойна порядочного мужчины. Я грязна, Барлоу. Я согрешила.
