Дороти Гарлок - Путь в Эдем
– Я знаю. Я это знала еще в первый день. Он так противно на меня смотрел… – Мэгги передернула плечами. – Если он до меня дотронется, я его прирежу.
– Он никогда тебя не получит, ma petite. Лайт медленно провел губами по щеке жены, а потом прижался к ее губам. Сначала он целовал свою возлюбленную очень нежно. Но потом его поцелуй стал крепче, разжигаемый ее прикосновением к его мужской силе. Кончик его языка стал очень настойчив. Она приоткрыла губы и застонала, наслаждаясь поцелуем.
– Сокровище мое! – прошептал Лайт.
Он страстно желал свою возлюбленную. Его тело требовало большего, чем просто поцелуй. Но сейчас было не время утолять страсть.
Лайт отстранился и взглянул на жену. На ее лице, бледном и прекрасном, было написано ожидание.
– Ты самая невозможная из женщин и… самая милая, – хрипло прошептал он.
– Невозможная? Как это, Лайт?
– Когда так говорят о тебе, ma chérie, это хорошо.
– Лайт… – Она ласкала его грудь кончиками пальцев. – Ты рад, что берешь меня на свою гору?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты не улыбаешься, Лайт. Я люблю смотреть, как ты улыбаешься.
– Я постараюсь улыбаться чаще… – И его слова растаяли у нее на губах.
Солнце уже встало, когда Лайт отбросил одеяла. Прохладный осенний ветерок потрепал Мэгги по щеке.
– Одевайся, мадам Лайтбоди.
Он схватил жену за руки и помог встать.
– Сейчас. Ой… до чего все хорошо!
Мэгги подняла руки и, кружась, стала удаляться от мужа. Прекрасная фея все кружилась и кружилась, и ее босые ноги, казалось, не касаются земли. Она порхала, словно бабочка. Ее темные локоны развевал ветерок.
Домой старик явился,Гудит он, словно шмель,И видит: чья-то шляпаПовешена за дверь…
Улыбаясь, Лайт смотрел на свою юную жену. Он любил такие минуты, когда она беззаботно танцует и распевает веселую песенку. Пылкому влюбленному жаль было останавливать Мэгги, но он все-таки сделал это. Когда жена оказалась рядом с ним, он поймал ее в объятия.
– Ты улыбаешься, Лайт! – Фея поцеловала его в губы. – Когда мы придем на нашу гору, я буду танцевать для тебя каждый день. Я так люблю, когда ты улыбаешься!
С вершины гигантского дуба смотрел немигающий глаз. Когда женщина вылезла из-под одеяла и начала танцевать, странный наблюдатель прижал ладонь ко рту, чтобы сдержать смех. Он как зачарованный смотрел на эту прекрасную нимфу, танцующую в лесу. Никто, наверное, не видел такого чудного зрелища, кроме него самого и Острого Ножа. Эта женщина была похожа на прекрасную принцессу из сказки о крошечных феях, которые танцевали на лужайках Изумрудного острова.
Пятнистый Койот много рассказывал об Остром Ноже. Герой и красавица идеально подходили друг другу. Не часто можно встретить такую восхитительную пару. Стараясь почти не дышать, боясь, что Острый Нож услышит какой-нибудь звук или заметит движение, существо стояло неподвижно, обхватив мускулистыми руками толстую ветку. Его сердце обливалось слезами от мучительных воспоминаний из далекого прошлого. Когда-то давно он тоже был героем и любил свою очаровательную фею. Что осталось от этого теперь? Прах и горечь. Даже имена канули в Лету…
Захватывающее дух представление слишком быстро закончилось. Острый Нож, обычно серьезный, счастливо улыбался. Певчая Птица надела брюки и рубашку, подпоясалась. Супруги взяли свои вьюки и пошли в сторону фермы. Наблюдатель быстро слез с дерева. Теперь он стоял, маленький, уродливый, одинокий в этом огромном пустом лесу.
Макмиллан вышел навстречу Лайту и Мэгги. Поселенец неплохо вооружился: в руках – ружье, за поясом – пистолет.
– Женщины уже приготовили еду, – бросил он, не тратя времени на приветствия.
– Мы приготовим себе еду на костре, – ответил Лайт в том же тоне. – Спасибо, что прислал Пятнистого Койота.
– Ты отказываешься от моего приглашения?
– Мы благодарны тебе за него, но мы не можем есть твой хлеб, ничего не давая взамен.
– Мы будем квиты, если ты поможешь защитить мою семью.
– Это само собой разумеется, мсье.
– Сюда плывет некий Рамон де ла Вега. Знаешь такого? Нет? Теперь узнаешь. Негодяй каких мало. Речник, если это слово тебе что-нибудь говорит.
– Знаю. От таких лучше держаться подальше.
– Он уже третий раз поднимается вверх по реке. Осейджи ненавидят его. Он крадет их женщин. Потому что они красивее других. Белых выкупает у делаваров.
– Это плохо?
– Что делавары, что Вега – одного поля ягоды. – Макмиллан озирался, словно ждал кого-то. – Я точно знаю, что он грабит трапперов, ну а женщин… сам понимаешь…
Из пристройки вышел Поль. Мэгги окликнула его:
– Поль! Эли еще болен?
– Сегодня ему лучше, кочерыжка. Гораздо лучше!
– Лайт, – Мэгги тронула мужа за руку, – ничего, если я пойду проведаю Эли?
– Иди, мой эльф. Но от дома не отходи. Оставайся с женщинами. – После того как жена ушла, Лайт спросил у Макмиллана: – Вега будет здесь останавливаться?
– Кто его знает. Надо быть готовым к худшему. Миз Мак и трое младшеньких спрячутся в пещерах. Эй и Би стреляют так, что лучше не бывает. Пятнистый Койот отправился к осейджам. Они не станут стоять в стороне, если на нас нападут.
– У Веги так много людей, что он может напасть на тебя?
– А ему много и не нужно. У него есть пушка.
– Если Вега встретится с Отто, – сказал Поль, – он будет знать, что здесь есть женщины.
– И у него будет на два бочонка пороха больше, – с тяжелым вздохом отозвался Макмиллан.
– Куда он увозит женщин? – тихо спросил Лайт.
– Калеб говорил, куда-то к югу от Натчеза. Продает либо в бордель, либо в языческие страны.
– А откуда Калеб это знает?
– Вега купил его… Знаешь, зачем? Как жеребца племенного. Чтоб негров разводить. Хороша мыслишка, да? Калеб сбежал – года четыре назад. Делаваров он миновал чудом. Вот что значит счастливая звезда.
– Если Вега узнает, что Калеб здесь, он наверняка потребует его обратно, разве нет? – спросил Поль.
– По-моему, он об этом не знает. Вега считает всех негров тупыми двуногими животными, слишком глупыми, чтобы в одиночку добраться так далеко.
– Мсье, Крюгер ему расскажет, – тихо проговорил Поль.
– Господи Боже! Ну конечно! Как я не догадался! Ладно, справимся. Калеба спрячем. Такого хорошего работника отдать этому ублюдку?! Ну уж нет!
Макмиллан возмущался бы и дальше, но Поль прервал его:
– Я говорил с Эли. Он советует взять из его грузов все, что может понадобиться. Там осталось еще шесть бочонков пороха и десять ружей, если Крюгер их не забрал.
– Пятнистый Койот сказал, что Крюгер даже не прятался. Бормотал всю дорогу что-то вроде «его бросили», «он совсем один…». Я пересчитал бочонки еще вчера. Хотел купить у Нильсена их все. Вот почему я знаю, что двух недостает.
