Паола Маршалл - Секретная миссия
Друсилла села. Девениш лежал, заслонив рукой глаза. Она склонилась к нему и тронула за плечо:
— Что случилось? Что-то не так?
Это было единственное объяснение неожиданной перемены, происшедшей с ним в тот самый момент, когда она думала, что они утолят наконец страстное влечение друг к другу. Хотя слово «влечение» было далеко от того, что она испытывала к нему на самом деле. Она ощущала нестерпимую потребность слиться с ним воедино. Ей казалось, он чувствует то же самое, но, возможно, это было не так.
При ее прикосновении он сел, тяжело дыша.
— Простите меня. Я забылся. Я не собирался насиловать вас, застав врасплох.
— Насиловать? Меня? Если и было насилие, так взаимное. Пока вы старались стянуть с меня платье, я трудилась над вашими бриджами. Или вы не заметили?
Да, брюки были расстегнуты. Он торопливо начал застегивать пуговицы.
— О Господи, так вот вы какая! Мы славная парочка, не правда ли? Я и не подумал, что вы, может быть, тоже хотите меня, когда отступил. Но признайте, зачинщиком был все-таки я. Вы не относитесь к женщинам легкого поведения или к таким, с которыми я могу провести пару приятных часов и забыть о них.
— Тогда какая же я? — спросила Друсилла, у которой все тело ныло от неутоленного желания.
Девениш, успевший привести себя в порядок, стоял перед ней на коленях.
— Вы женщина, которую я уважаю, и с которой не должен обращаться легкомысленно.
Ему хотелось сказать «Я люблю вас», но победила привычка к холостяцкой жизни.
— А как же мне быть?
Это прозвучало почти как мольба. Нет, Друсилла знала, что это нехорошо, стыдно, наконец, просить его о любви, но ей стало неприятно от того, что он забыл о ее потребностях и ее желании, требующем удовлетворения.
Она одернула юбки, которые оказались где-то возле талии.
Девениш отозвался не сразу. Он смотрел на нее, и каждое ее движение казалось ему исполненным грации, которой он не видел ни у одной женщины. Или это говорит в нем любовь?
— Я не хочу портить вам жизнь, — произнес он наконец.
Позже, в своей комнате, он подумал о том, как глупо поступил, что не отбросил свои проклятые принципы и не признался ей в любви, и пусть бы все шло как шло. Даже если бы ему потом пришлось жениться на ней ради сохранения ее репутации.
Разве так страшно — жениться на Друсилле Фолкнер? Может быть, в этом его спасение?
Недремлющий рассудок, поймав его на этой заманчивой мысли, напомнил ему, что пока он на середине пути, который обещает быть опасным, и не следует слишком приближать Друсиллу к себе, ради ее же блага.
Потом — ладно, потом все может измениться.
— Слабое утешение, — с горечью ответила Друсилла. — У меня даже пропало желание быть добропорядочной женщиной. Не будь я такой, вы стали бы моим.
Девениш мгновение смотрел на нее — и расхохотался. Он мог бы сказать то же самое.
Друсилла взглянула на него с удивлением, и тоже засмеялась. Он нежно обнял ее, потом достал платок и вытер выступившие у нее слезы.
— Моя дорогая, я не имею права поступать с вами непорядочно, как бы нас ни тянуло друг к другу. Давайте я помогу вам встать, и пойдемте домой. Я поступил неправильно, что привел вас сюда, будучи к вам неравнодушен.
Это почти что признание в любви, и пусть пока так и будет, подумал Девениш.
Позже, когда Друсилла думала о событиях этого дня, она пришла к заключению: сдержанность Девениша отнюдь не означает, что он ее не любит, скорее свидетельствует об обратном. Но если так, тогда что мешает ему объясниться и сделать предложение?
Глава десятая
В Трешем-Холле имелась богатая библиотека. Дед Девениша был большим любителем книг. С его легкой руки должность библиотекаря стала не только уважаемой, но и высокооплачиваемой.
Первым побуждением Девениша было спросить исполнявшего ныне эти обязанности доктора Джонаса Саутвелла, есть ли в библиотеке книги по оккультным наукам вообще и по обрядам черной мессы в частности.
Но он быстро отказался от этой мысли. Чем меньше народу знает о его подозрениях, тем лучше.
Прохаживаясь вдоль книжных шкафов, он понял, что найти таким образом искомое почти невозможно. Но когда он остановился у полки, занятой томиками писем мадам де Севинье, блестящего собрания сплетен придворной жизни при Людовике XIV, в его памяти вдруг всплыло нечто, сказанное ему в этом помещении много лет назад.
Когда ему исполнилось шестнадцать лет, дед нанял для него наставника-француза. «Французский — язык джентльменов и дипломатов», — заявил он. Девениш не собирался становиться дипломатом, но французский язык очаровал его, и месье де Кастелен, французский аристократ-эмигрант, пытавшийся заработать на жизнь своим трудом, нашел в нем способного ученйка.
Де Кастелен, стоя как раз возле этого шкафа, достал один из томиков мадам де Севинье и сказал:
«Вы обнаружите в них источник великолепного французского языка и не менее великолепных скандальных сведений. Полагаю, вы уже достаточно взрослый, чтобы прочесть, какой шум поднялся вокруг любовницы Людовика XIV мадам де Монтеспан, которая тайком отправилась на черную мессу в надежде возродить интерес короля к своей персоне. Я не стану распространяться, скажу только, что в результате этого множество аристократов и простых людей нашли свою смерть. Таковы были последствия черной мессы для всех, кто прибегал к ней, — продолжал месье де Кастелен. — Говорят, некоторые радикалы во Франции пошли по этому же пути, надеясь таким образом приблизить революцию.»
По каким-то причинам Девениш так и не читал эти письма — возможно, потому, что вскоре после того разговора де Кастелен неожиданно и таинственно исчез, бежал с прелестной младшей дочерью лорда Чейни.
Девениш достал последний том и просмотрел указатель имен. Да, вот она, мадам де Монтеспан. Он быстро прочитал эти страницы и направился к шкафу богословской литературы, чтобы посмотреть повнимательнее, что там стоит, к глубокому удивлению появившегося из своего кабинета доктора Саутвелла.
— Я могу быть вам полезным, милорд?
— Возможйо, — ответил Девениш. — Когда я гостил у мистера Харрингтона, там зашел разговор о дьяволе. Мне захотелось узнать, что пишут об этом в современной теологической литературе.
— Современное богословие не уделяет ему достаточного внимания, — с некоторой иронией ответил доктор Саутвелл. — Не то что наши предки, для которых он был столь же реален, как и сам Господь Бог, и столь же могуществен. В своем роде, конечно; — уточнил он.
— А здесь есть что-нибудь о нем?
— Я не уверен, милорд. Но могу посмотреть.
Девениш, действуя с оглядкой, не упустил, что доктор Саутвелл солгал. Ведь вон, на нижней полке, которую Девениш как раз начал просматривать, стоит книга по оккультным наукам, в которой наверняка фигурирует дьявол.
