Дора Моссанен - Куртизанка
Слуги поддались пороку тщеславия: и распорядители, и церемониймейстеры пренебрегали своими прямыми обязанностями, прихорашиваясь перед зеркалами. Благоухающие ароматами роз и охваченные волнительным предвкушением служанки выстроились по левой стороне парадной лестницы, под черно-белыми фотографиями умерших любовников мадам Габриэль, оживленно перешептывались и флиртовали друг с другом. Прародители и родственники, не желая пропустить семейное торжество, выглядывали из за плеча, смотрели поверх голов или позировали в полный рост рядом с портретом раввина Абрамовича из Варшавы.
Слуги норовили воспользоваться лестницей, находящейся в противоположном конце зала, чтобы взглянуть украдкой на фотографию Симоны в натуральную величину. Недоступная девушка красовалась верхом на лошади, и глаза ее, казалось, следили за ними, куда бы они ни направлялись.
Снедаемая любопытством домашняя прислуга донимала Эффат и Альфонса расспросами о ювелире шаха.
Сабо Нуар, о котором в суматохе позабыли, навел лорнет на окно Франсуазы. Мысль о том, что Симона будет возлежать на «Серальо» в объятиях другого мужчины, сводила его с ума.
Принимая ежедневную тонизирующую ванну, Франсуаза читала ужасающие детективные романы с продолжением, которые изрядно пугали ее, отчего кожа у нее приобрела совсем уж синюшный оттенок. Когда после одной особенно жуткой истории сердце у нее ушло в пятки, она просто вышвырнула книгу в окно. Обнаженная, мокрая после купания, она поспешила к зеркалу, чтобы оценить алебастровый оттенок своей кожи с тонкими прожилками вен.
Мадам Габриэль задумчиво провела рукой по мебели, картинам, книгам и скульптурам, выискивая следы несуществующей пыли. Ее атласные комнатные туфельки едва касались пола, вымощенного крупной мраморной крошкой из Венеции. Она переходила из одной залы в другую, любуясь мраморными украшениями в виде концентрических кругов, кубов и многогранников. Здесь можно было встретить греческий мрамор Средиземноморья и мрамор из Вероны, цветом напоминающий селезенку и печень. Блеск ее синих глаз и ироничная улыбка, игравшая на губах, скрывали выражение женщины, вынашивающей наполеоновские планы. Она, подмечавшая каждую деталь, не упускавшая ни одной мелочи, сейчас благосклонно попустительствовала навязчивой идее своей дочери, пожелавшей заполучить пресловутый браслет из красных бриллиантов. Ювелир-перс не привезет с собой никакого браслета, это естественно. Красные бриллианты встречались исключительно редко, вообще было известно о существовании всего лишь какой-то жалкой пригоршни этих драгоценных камней, которых никак не могло хватить для изготовления браслета.
Она даже терпела пианиста Ференца Листа. На его обрамленном непокорными локонами лице было написано циничное сатанинское выражение, и, сыграв бравурный туш на ногтях ее пальцев, как на клавишах фортепиано, он со своей дирижерской палочкой забрался ей в ухо и начал исполнять симфонию.
— Достаточно! — скомандовала она. Драматические звуковые волны вызывали у нее нешуточную головную боль. — Не путай мои барабанные перепонки с какими-то старыми барабанами! И если мне будет позволено поинтересоваться, месье, для кого вы исполняете столь грандиозную симфонию?
«Для Кира, — эхом прозвучал ответ в ее голове, — супруга твоей ненаглядной Симоны».
Глава семнадцатая
Персия
1901 год
Я готовлюсь к возвращению моего супруга из города. Я собираюсь сделать именно то, от чего меня предостерегала Пирл, повитуха. Я намерена выглядеть интригующе и загадочно. Я хочу доказать Киру, что его беременная жена может стать еще более желанной.
Сегодня ночью я стану его личной куртизанкой. Я роюсь в сундуке матери, перебирая наряды, каждый из которых имеет свою histoire, историю, озаряющую триумфальным отблеском ее жизнь. Я надеваю юбку из чесучи, домашние туфли на высоких каблуках и кружевной корсет. Я намереваюсь соблазнить только одного мужчину, поэтому воздаю должное вселенной мадам Габриэль и Франсуазы на расстоянии.
Франсуаза обожает устраивать драматическое представление из собственного выхода из сверкающего ландо у ресторана «Максим». Под перезвон церковных колоколов, когда под золотистыми лучами солнца искрится рябь на воде Сены. Холеные лошади вычищены, экипажи надраены до блеска, платья отутюжены, лица напудрены. С волосами, уложенными в высокую прическу, напоминающую букет роз, Франсуаза обводит взглядом собравшуюся вокруг ее экипажа толпу. Ее сопровождает граф Жак Сари из Бордо, который так увлеченно покусывает ее за мочки ушей, что во время их романа их нужно было смазывать змеиной мазью[29]. Она приподнимает свои юбки из чесучи, приоткрывая точеную лодыжку. Точно зная расстояние между ступенькой экипажа и тротуаром, она аккуратно ставит ножку в туфле-лодочке с бриллиантовой пряжкой на брусчатку. И, прежде чем ее поклонники успевают насладиться созерцанием обнаженной лодыжки, их внимание приковывает к себе вторая ножка, появляющаяся из-под нарочно приподнятых еще выше нижних юбок, чтобы продемонстрировать соблазнительные бедра, обрамленные кружевными подвязками.
Я вдеваю в накрашенные румянами мочки ушей серьги с жемчугами, а на обнаженные плечи набрасываю шелковую накидку. Мои желто-зеленые глаза сияют, веснушки горят огнем от предвкушения. Я расстегиваю крошечные перламутровые пуговки спереди корсета, чтобы обнажить свой славный животик.
Куртизанка Кира носит его ребенка. Я отказалась принять подарки, которые при расставании хотела подарить мне мать: кольцо с изумрудом в десять карат, подаренное ей отцом перед тем, как он сбежал от нее с дешевой кокоткой, расчески из панциря черепахи, украшенные перьями маски, которые она надевала на ежегодные званые вечера на масленицу, эмалевые браслеты, которые так шли к ее серым глазам, знаменовавшие ее грандиозное появление в «Кафе де ля Пэ». Они предназначены для нее и на ней смотрятся лучше. А здесь ювелирные украшения нужны только для того, чтобы вводить в соблазн воров.
Разумеется, мы не собираемся вечно жить в горах. Настанет день, когда нам с Киром будет принадлежать роскошный особняк на Шемиранских холмах. С порталом, украшенным позолотой, дверью, обитой кованым серебром. А о прибытии гостей будет возвещать звонкий колокольчик. Мы будем устраивать роскошные званые вечера и пригласим из Парижа маму и бабушку. Сомелье будут разносить вина в хрустальных бокалах, а метрдотели станут раздавать крошечные, на один зуб, деликатесы из фаршированных грибов и слоеных трубочек с черной икрой. Мой сын будет стоять рядом со мной, а я стану вести себя так, как подобает наследнице великих женщин, глядя сверху вниз на Ягхут, которая презирала и недолюбливала меня.
