Барбара Картленд - Вслед за тобой
В Синтии Роберта очаровала ее скромность, неведение своей красоты, тихий говор, полное отсутствие кокетства, безразличие к мужскому обществу. Увидев, что вызывает в ней активную неприязнь, враждебность, он сперва даже несколько оторопел. И ему стало ясно: надо действовать осмотрительно, обдуманно, не делая поспешных шагов, выжидая. Он знал, что влюблен, влюблен, как никогда прежде, и, чувствуя, как неимоверно много значит для него то, что с ним произошло, решил добиться той единственной, которую искал всю жизнь. Он не скрывал от себя, что понадобится долгое время, пока Синтия изменит отношение к нему, но даже надеясь на благоприятный ход событий, в глубине души не был уверен, что в конце концов одержит победу. Роберт достаточно хорошо знал человеческую психологию и понимал — если Синтия отдала кому-то свою любовь и преданность, ей будет нелегко разорвать эти узы. Ему также известно было из собственного опыта, что женщины нередко всю жизнь сохраняют любовь к человеку, поступившему с ними подло.
Когда ему поведали в подробностях (а завзятых сплетников было сколько угодно) как Питер Морроу бессердечно бросил невесту за несколько месяцев до назначенной свадьбы, Роберт испытал страх и чуть ли не впал в отчаяние, когда в попытках расположить Синтию к себе не добился ни малейшего успеха. И тут пришла неожиданная помощь от Сары. Письмо ее подруги из Америки полностью окупало уплаченные за него несметные деньги. Речь в нем шла о многочисленных общих знакомых и между прочим были такие строки:
«Ты помнишь Луизу Мак-Дроуан? Так вот, она вышла замуж несколько лет назад за англичанина Питера Морроу. Этот брак держится на удивление долго. Супруг — приятный молодой человек, несколько чопорный, не без этого, слишком много пьет, что, впрочем, здесь не редкость, но Луиза и по сей день не разочаровалась в нем и пускает в ход зубы и когти, когда ее избранника пытаются отбить. Они устраивают богатые приемы, но хозяина нередко уносят пьяного в стельку, когда веселье в самом разгаре».
Сара мгновенно смекнула, как можно использовать полученные сведения.
— Почему бы тебе не устроить так, чтобы Синтия своими глазами убедилась, как ничтожна ее утрата? — задала она вполне резонный вопрос, и Роберт, без особой веры в успех, все же ухватился за эту соломинку.
Он написал Питеру Морроу, приглашая его с женой погостить в «Березах», и отправил письмо авиапочтой.
«Мне необходим Ваш совет, — писал Роберт, — относительно кое-каких практических мер, необходимых для оптимального содержания дома и усадьбы. Все мне здесь говорят, что лучше всего проконсультироваться с Вами. Я почту за большое одолжение, если Вы сочтете возможным приехать в ближайшее время. Думаю, Ваша жена не соскучится у нас, если согласится Вас сопровождать».
Роберту необычайно повезло — письмо прибыло именно тогда, когда Луизе и Питеру уже смертельно надоело на Палм Бич. К тому же считалось шиком побывать в Англии и посмотреть, как страна приходит в себя после войны.
— Едем! — скомандовала Луиза, и гости прибыли значительно раньше, чем Роберт мог ожидать.
Но вот они здесь, а уверенности, что хитроумный план будет успешным, не прибавилось. Питер вовсе не выглядит человеком сильно пьющим, он еще слишком молод, в этом возрасте пороки почти не сказываются на внешности. Кроме того, Роберт, наблюдая за Синтией в минуту встречи с Питером, мучился неизвестностью и опасением, что в этой игре случай отвернется от него. Таких сомнений прежде он не ведал.
— Мистер Шелфорд, какой изумительный дом! — Луиза дотронулась до его руки и защебетала: — Когда Питер переодевался к обеду, я ему сказала: дом должны были купить мы. Ведь он принадлежал семейству Морроу целых пять веков!
— Боюсь, сельская жизнь наскучила бы вам, — ответил Роберт.
— Ах, но мы бы и не стали здесь жить круглый год! — возразила Луиза.
И тут дамы покинули столовую — обед подошел к концу. Роберт передал гостям графин с портвейном. У него вконец испортилось настроение. Он заметил, как Синтия, поднимаясь из-за стола, многозначительно взглянула на Питера, и он ей ответил таким же заговорщическим взглядом. Никогда еще, думалось ему, не выглядела она столь прелестной.
В гостиной Луиза уселась рядом с Синтией на крытом парчой диване.
— Боюсь, вы пережили шок, увидев снова моего мужа, — с вызовом произнесла Луиза.
Синтия спокойно встретила ее взгляд.
— Это было удивительной неожиданностью! — ответила она. — Мистер Шелфорд не говорил мне, что здесь будет Питер.
— Не предупредил о таком сюрпризе? А как, по-вашему, Питер изменился?
— Нет, он совсем такой, как прежде, — произнесла Синтия.
При всем желании сохранять выдержку, болтать о мелочах, вспоминать их с Питером юность, она сознавала, что ей это вряд ли под силу.
— Он славный, — сказала Луиза, как о ком-то совершенно постороннем. — Очень славный! Но я всегда знала: лучшие мужья на свете — англичане.
— Вы счастливы?
В вопросе слышались грустные нотки.
— Очень! — самодовольно сообщила Луиза. — Надеюсь, у вас не возникает неприятного чувства от моих слов. Питер мне рассказывал о вашей помолвке, но ведь вы были тогда совсем детьми. К тому же вы ведь двоюродные?
— Да, двоюродные брат и сестра, — думая о другом, повторила Синтия. — Извините ради Бога, я выйду на минуту — забыла носовой платок в кармане пальто, вечная моя рассеянность.
Синтия вышла из гостиной в холл, но не за платком, конечно. Она направилась в библиотеку, зажгла свет и села в низкое кресло у письменного стола.
— Вы были тогда совсем еще детьми! — произнесла Луиза небрежным, деланно-дружелюбным тоном.
Вот, оказывается, чем их любовь была для Питера! Из-за чего же она так страдала долгие годы в мучениях, в тоске? Как странно видеть любимого друга детства, юности, а теперь чужого мужа, вспоминать, какую власть он имел над ее жизнью, как много для нее значил, как все без него было пусто и бессмысленно… Ведь это совсем обычный мужчина, таких не счесть. За обедом он болтал о пустом и тривиальном. И Синтия поняла, как мало у них теперь общего. Он говорил о местах, где она не бывала, о людях, которых она не знает, о впечатлениях, которые она не может разделить. И все время ей хотелось крикнуть: «Разве ты не помнишь? Неужели ты забыл?..»
Для Синтии полной смысла была их прежняя жизнь — игры, затеи, веселье, забавные приключения, а Питер толкует о яхтах, скачках, личных самолетах и ночных клубах Нью-Йорка. Что она знает о них?
Помнит ли он, — думала Синтия, — запах клевера на лугу? Вспоминает ли, как они, взявшись за руки, гуляли в роще, а кругом ворковали голуби? Она будто снова чувствует тонкий пряный аромат персиков в оранжерее — они тайком рвали персики, и Питер ее поцеловал… Синтии вдруг показалось, будто она листает альбом с пожелтевшими фотографиями давно ушедших дней.
